— Что?..
— Я как раз присмотрел такой, — говорит он, а я едва слышу слова из-за бешено бьющегося сердца. — Если хочешь, можем съездить вместе.
— Когда?..
— Сейчас, Тань, — в его голосе такое облегчение, будто больше всего на свете он боялся моего отказа. — Потому что я больше не хочу терять наше с тобой время…
— Таня! — голос у Паши такой, словно он выиграл в лотерею. — Ты не поверишь!
Он заходит на кухню, держа на руках десятимесячную Снежану.
— Что такое? — отрываюсь от готовки и подхожу к ним.
Обнимаю Пашу и целую в макушку дочь, которая с каждым днём всё больше становится похожа на папу.
— Зайка, скажи «папа», — просит он малышку. — Па-па.
— Па-па! — звонко произносит Снежана, и Паша буквально светится от гордости.
— Вот видишь? — он наклоняется ко мне и, чмокнув в губы, победно произносит: — Первое слово нашей дочери: папа.
На каждое её достижение Паша реагирует как на победу. Он максимально включён в её развитие, и иногда я вижу в его глазах светлую грусть — будто он снова и снова возвращается в те месяцы её жизни, когда его не было рядом.
Он часто извиняется передо мной, особенно когда мы остаёмся наедине и говорим о чувствах. Берёт мою ладонь, подносит к губам и просит простить.
Я раз за разом повторяю, что прошлое осталось в прошлом — я действительно отпустила обиды.
Но думаю, дело в том, что он самого себя простил ещё не до конца. А я искренне стараюсь ему в этом помочь.
Мы всё-таки переехали в тот самый дом — с детской площадкой для Снежаны и больши́м вольером для Бони. У нас с бывшим мужем много разговоров о будущем и, что немаловажно, о прошлом.
Паша не прячет голову в песок и не открещивался от ошибок. Он горит желанием всё исправить и дать нам со Снежаной счастливую, беззаботную жизнь.
И получается у него не только это…
Своими поступками он залатал мои душевные раны и пробудил в моем сердце любовь, которая всё это время теплилась внутри, ожидая своего часа.
— Нам нужно серьёзно поговорить, — огорошивает он меня, когда мы ложимся спать.
Я включаю ночник и, повернувшись к нему с круглыми глазами, спрашиваю:
— Что такое?
— Ну не переживай ты так, — он притягивает меня на свою грудь. — Это будет приятный серьёзный разговор.
— Ничего не понимаю, Золотов. Можешь перейти к делу?
— Я надеялся, что ты это скажешь, потому что не умею долго тянуть. Во-первых… ты должна выйти за меня замуж.
— Так вот почему ты в последние дни какой-то странный, — подначиваю его, чувствуя, как внутри всё трепещет от счастья.
— Во-вторых, нам нужно родить второго ребёнка, — куда более серьёзно и безапелляционно заявляет он.
— А это откуда взялось? — краснею.
— Ты видела Снежану? Учитывая, какая замечательная у нас дочь, мы обязаны родить как минимум ещё одного ребёнка…
— Золотов! — так и хочется его отругать, только всё внутри откликается ярким согласием.
Конечно, я хочу за него замуж. И, конечно, я хочу от него детей. Ведь именно это и есть любовь.
— Ты согласна? — он умеет скрывать чувства, но сейчас я прекрасно чувствую его волнение.
— Возможно, — кокетливо постукиваю пальцами по его накачанной груди.
— Если хочешь, чтобы я тебя уговаривал, так и скажи, — с этими словами он подминает меня под себя. — Я буду только рад.
— Какой ты невыносимый! — смеюсь я, но от его поцелуев на моей шее смех быстро тает.
— Тебе просто нужно ответить «да», Таня. И тогда я тебя отпущу… ближе к утру.
— Паша… — от счастья у меня путаются мысли. — Откуда у тебя вдруг такие желания?..
— Как откуда? Я люблю тебя и хочу быть вместе навсегда, — прямо говорит он. — А ты?..
Обвив его сильную шею руками, отвечаю:
— Я тоже, Паша… Я тоже тебя люблю. И тоже хочу быть вместе навсегда.
Конец