Маша внимательно посмотрела на меня и вдруг произнесла:
– Знаешь, я всегда думала, что вы с папой – идеальная пара. Я мечтала о таких же отношениях, как у вас.
Её слова были как соль на рану. Я тоже так думала. Я строила наш брак, нашу семью все эти годы, веря, что создаю что-то прочное и настоящее.
– Прости, мама, – сказала Маша, заметив выражение моего лица. – Я не должна была...
– Всё в порядке, – я попыталась улыбнуться. – Жизнь просто оказалась сложнее, чем мы думали. Но мы справимся. Главное, чтобы у тебя с Димой всё было хорошо.
После ухода Маши я почувствовала странное облегчение. Она знает правду, и мне не пришлось выставлять Анатолия в ужасном свете. Она сама всё поняла. Кирилл и Алина тоже знали, и хотя они реагировали по-разному, в целом они держались лучше, чем я опасалась. Кирилл был молчалив и замкнут, но это было его обычное состояние в последние годы. Алина больше плакала, но потом как-то собралась и даже стала помогать мне с домашними делами больше, чем раньше.
В общем, мы медленно, но верно привыкаем к новой реальности. К жизни без Анатолия.
Я как раз размышляла об этом, помешивая рагу для ужина, когда зазвонил телефон. Номер не определился, и я почему-то сразу почувствовала тревогу. Обычно неизвестные номера… это либо спам, либо неприятности.
– Алло?
– Ксения? Это Ольга, – голос соседки звучал странно взволнованно. – Ты дома?
– Да, готовлю ужин. Что-то случилось?
– Я... не знаю, как сказать... В общем, я сегодя видела Толю. Он приезжал за оставшимися вещами.
– И? – я не понимала, почему это должно меня волновать. Мы договорились, что он заберёт остальное, когда я буду на работе, чтобы избежать новой встречи.
– Он был не один, – в голосе Ольги звучало сочувствие. – Он был с Верой. И они... они грузили вещи в её машину.
Я замерла, чувствуя, как что-то холодное и тяжёлое оседает в животе.
– Ты уверена?
– Да, конечно. Я хорошо знаю Веру. Она даже поздоровалась, представляешь? Как ни в чём не бывало. Я сделала вид, что спешу, и прошла мимо, но потом смотрела из окна. Они уехали вместе.
Я молчала, не зная, что сказать. В голове крутилась только одна мысль: “Он переехал к ней. Так быстро. Даже недели не прошло”.
– Ксения? Ты там? Прости, если я... может, не нужно было говорить? – голос Ольги звучал обеспокоенно.
– Нет-нет, ты правильно сделала, – я наконец пришла в себя. – Спасибо, что сказала. Я... я должна была знать.
После разговора я выключила плиту, оставив недоготовленное рагу, и вышла на задний двор. Мне нужен был свежий воздух. Нужно было подумать.
Итак, Анатолий не просто ушёл от меня. Он сразу же переехал к Вере. Не к брату, как говорил. К Вере. Это значило, что он уже принял решение. В отличие от меня, ему не требовалось “время подумать”. Он выбрал. Выбрал не меня. Не нашу семью. Не двадцать пять лет совместной жизни.
Странно, но я не чувствовала новой волны боли. Может быть, я уже исчерпала лимит страданий за эту неделю. Может быть, где-то глубоко внутри я уже знала, что всё так и будет. Что он не боролся за наш брак не потому, что давал мне пространство, а потому что не видел в этом смысла. Потому что уже сделал выбор.
Я села на садовую скамейку и уставилась на куст роз, который мы с Анатолием посадили пять лет назад, в двадцатую годовщину свадьбы. Тогда он сказал: “Эти розы будут расти вместе с нашей любовью”. Какая ирония. Розы всё ещё цвели, а нашей любви больше не существовало.
Я достала телефон и набрала номер Анатолия. Он ответил почти сразу, голос звучал настороженно:
– Ксюш? Что-то случилось?
– Ты переехал к Вере, – сказала я без предисловий.
Пауза. Длинная, тяжёлая пауза.
– Кто тебе сказал? – наконец спросил он.
– Какая разница? Это правда? -- мой голос звучал удивительно спокойно.
Ещё одна пауза, затем вздох:
– Да. Я собирался сказать тебе... Не хотел причинять ещё больше боли.
Я невольно рассмеялась, и смех вышел горьким:
– О, ты всегда так заботишься о моих чувствах, Толя. Только почему-то всегда после того, как разбиваешь мне сердце.
– Ксюш, послушай...
– Нет, это ты послушай, – перебила я его. – Ты солгал мне. Опять. Сказал, что будешь у брата. Что тебе нужно время подумать. А сам сразу побежал к ней. Ты даже не пытался бороться за наш брак, Толя. Даже не пытался.
– Я думал, ты не хочешь, чтобы я боролся, – в его голосе прозвучала нотка защиты. —-- Ты сказала, что не можешь меня видеть.
– И это всё, что тебе было нужно? Первое препятствие… и ты сразу сдался? Двадцать пять лет брака, трое детей, вся наша жизнь… и ты просто уходишь к другой женщине, даже не попытавшись всё исправить?
Анатолий вздохнул:
– Я не знаю, что сказать, Ксюш. Я запутался. Я... – он замолчал на мгновение, будто подбирая слова. – Я знаю, что поступил ужасно. Знаю, что причинил тебе боль. Но... я не могу просто так всё забыть и вернуться. У нас с Верой... это не просто интрижка.
Каждое его слово было как удар ножом. Не просто интрижка. Значит, он действительно любит её. Любит достаточно сильно, чтобы бросить семью, чтобы рискнуть отношениями с детьми, чтобы перечеркнуть всё, что было между нами.
– Я понимаю, – сказала я, хотя на самом деле ничего не понимала. Как можно было нас предать? Как можно было так легко отказаться от всего, что мы строили вместе? – Что ж, спасибо за честность. Хотя бы сейчас.
– Ксюш, дети... – начал он.
– Я не буду настраивать их против тебя, если ты об этом, – ответила я сухо. – Ты всё ещё их отец. Но ты сам должен объяснить им, почему выбрал Веру вместо семьи. Я не буду делать это за тебя.
– Понимаю. Я... поговорю с ними. Спасибо.
В его голосе звучит благодарность, и меня внезапно захлестнула волна ярости. Он ещё смеет благодарить меня? После всего, что сделал?
– Не благодари меня, Толя, – сказала я, едва сдерживая гнев. – Я делаю это не для тебя. Для них. А теперь извини, но мне нужно идти. Ужин сам себя не приготовит.
Я повесила трубку, не дожидаясь его ответа. Руки дрожали, сердце колотилось где-то в горле. Мне хотелось кричать, хотелось разбить что-нибудь, хотелось выплеснуть всю эту боль и ярость наружу. Но вместо этого я глубоко вдохнула, сосчитала до десяти и вернулась в дом. Рагу нужно было доготовить. Детей нужно было накормить. Жизнь продолжалась, даже если моё сердце было разбито.
Уже у двери я бросила последний взгляд на розовый куст. Одна из роз начала увядать, её лепестки опадали один за другим. Странно, но это зрелище принесло мне какое-то мрачное удовлетворение. По крайней мере, теперь цветы соответствовали реальности нашего брака.
Глава 5
Глава 5
Ужин проходит в напряжённой тишине. Алина ковыряется в тарелке, не поднимая глаз. Кирилл ест молча, сосредоточенно глядя в стену перед собой. Я пыталаюсь начать разговор несколько раз, но получаю в ответ только односложные реплики. Что-то не так, и я чувствую это кожей.
– Ладно, – сказала я наконец, отложив вилку. – Что происходит? Вы оба ведёте себя странно.
Кирилл и Алина переглянулись, как будто решая, кто будет говорить первым. Наконец Кирилл вздохнул и повернулся ко мне:
– Нам звонил папа.
Я напряглась. Значит, Анатолий всё-таки решил сам рассказать детям о своём переезде к Вере. Что ж, может, это и к лучшему. По крайней мере, мне не придётся выбирать слова, чтобы не выставить его подлецом.
– И что он сказал? – спрашиваю я как можно более нейтральным тоном.
– Что живёт теперь у тёти Веры, – ответила Алина, и в её голосе прозвучало что-то похожее на обвинение. – И что это не временно.
Я кивнула:
– Да, я знаю. Он сказал мне сегодня.
– И это всё? – Кирилл посмотрел на меня с недоверием. – Ты просто... принимаешь это?
– А что я должна сделать, Кирилл? – я пожала плечами. – Насильно притащить его обратно? Умолять вернуться? Он сделал свой выбор.