Когда я возвращаюсь в реальность, Эйден увлечен разговором с мужчинами, которых я смутно узнаю. Он расположил меня рядом с собой и немного в углу, где я по большей части скрыта от посторонних глаз. Он удерживает меня на месте, обхватив одной рукой за талию и небрежно положив ее на бедро, его пальцы впиваются в ткань моей юбки. Я ерзаю, допивая свой стакан воды, чтобы не оттолкнуть его руку.
— ...пустишь меня в свой маленький клуб, а, О'Коннор? Сколько это будет мне стоить?
— Больше, чем ты можешь себе позволить, Кроули, — усмехается другой мужчина за столом. Его имя или фамилия должно быть Хадсон, потому что он практически сунул руку в лицо Эйдену и сказал «Хадсон», как будто это должно было что-то значить. Такая претенциозная гребаная фамилия. И подходит ему идеально.
Оба мужчины невероятно богаты, что избавляет их от большинства жизненных обязанностей. Мне ли не знать, ведь до смерти матери я была на пути к тому, чтобы стать одной из них. Привилегированной. Высокомерной. Уверенной в своем месте в жизни и полностью осознающей масштаб своего влияния.
Достаточно одного мгновения, чтобы этот тщательно выстроенный мир рухнул вокруг них. Жизнь вообще забавная штука. Вроде того, как я оказалась здесь, когда намеревался просто сбежать, не привлекая к себе внимания.
Взгляд Эйдена, устремившийся ко мне, — единственное, что удерживает меня от закатывания глаз. Определенно, это не входит в список одобренных Эйденом действий. Судя по насмешливому веселью, пляшущему в его глазах, он наслаждается моей болью и кажущимся отсутствием самоконтроля.
Зачем ему все это надо? Должно быть, это какая-то извращенная игра. Наказание за выдуманную его больным мозгом причину моего нахождения здесь. Уверена, он настолько далек от истины, что это просто смешно.
Когда мы встречаемся взглядами, спор между двумя мужчинами отходит на второй план, и мое раздражение по поводу их разговора на мгновение ослабевает. Он так смотрит на меня, что складывается ощущение, словно он забрался ко мне под кожу. И мне хочется содрать ее с себя, чтобы уничтожить все доказательства того, что он это сделал. Потому что, черт возьми, это так и есть. Он проникает глубоко. Как заноза.
Нужно быть холодной и мертвой, чтобы устоять перед таким мужчиной, как Эйден О'Коннор. Даже если он убийца. А может, за последние несколько месяцев я стала настолько безумной, что его выстрел в человека волнует меня меньше всего.
— Я могу себе это позволить, — возражает первый мужчина. — Это ты каждые выходные просаживаешь в «Цезаре» небольшое состояние. Готов поспорить, твоя жена в восторге.
— То, чего она не знает, ей не повредит.
Мужчины поворачиваются от Эйдена ко мне, когда я фыркаю. Рука Эйдена предупреждающе сжимает мое бедро, и звук застревает у меня в горле. Что ж, в конце концов, мне не потребовалось много времени, чтобы нарушить эти правила.
— Тебя что-то рассмешило, милая? — спрашивает Кроули — или это Хадсон? Честно говоря, они так похожи, так что их трудно отличить друг от друга.
Они расправляют плечи, когда Эйден наконец-то обращает на них внимание. До сих пор он сидел, откинувшись на спинку стула и наслаждаясь тем, насколько мне некомфортно. Но теперь он смотрит в их сторону, когда они заметили мое присутствие, и их самодовольный смех прерывается. Он ничего не говорит, и Кроули/Хадсон становятся увереннее, ободренные вниманием Эйдена.
— Да, — говорит другой. — Услышала что-то смешное?
Я открываю рот, чтобы ответить, но краем глаза ощущаю присутствие Эйдена, как нависшую тень, и передумываю. Я не из тех женщин, которые держат язык за зубами, но я останавливаю готовые вырваться колкости, несмотря на нестерпимое желание бросить их им в лицо.
— Почему бы тебе не заглянуть ко мне в офис в понедельник, Хадсон? — говорит Эйден, и они как будто снова забывают обо мне. — Мы поговорим, и я посмотрю, что можно сделать.
Когда они отвлекаются, Эйден пересаживает меня к себе на колени. Вцепившись в его внушительные плечи, я едва удерживаюсь от того, чтобы не перевалиться через них. Его ладони обхватывают мою талию, и они такие большие, что почти соприкасаются.
— Я прекрасно сидела на своем стуле, — бормочу я, когда он поднимает руку, чтобы привлечь внимание проходящей мимо официантки. Он жестом показывает, что ему нужно, и она кивает так быстро, что я боюсь, как бы у нее не отвалилась голова.
— А теперь я хочу, чтобы ты сидела здесь, — тихо говорит он так близко к моему уху, что создается ощущение близости, без которого я предпочла бы обойтись.
— Почему?
— Потому что я этого хочу.
— А ты привык получать то, что хочешь, — предполагаю я. Я не удивлена. Судя по тому, как его приветствовали, когда он вошел на вечеринку, легко представить, что он получает все, что хочет, и когда хочет.
— Именно так, — говорит он, и я слегка отодвигаюсь, надеясь увеличить расстояние между нами, но его руки сжимаются вокруг меня еще крепче. — Перестань дергаться.
— Я ничего не могу с собой поделать. Я могу сесть на свой собственный стул, ты же знаешь.
— Если бы я хотел, чтобы ты сидела в другом месте, я бы посадил тебя туда.
— Ты всегда такой властный, или мне просто повезло?
— Твой острый язык приведет тебя к неприятностям, — говорит он, приближая губы к моему уху и не упуская, что это ощущение заставляет меня резко втянуть воздух. — С другой стороны, ты вломилась в мою игровую комнату, так что, возможно, ты искала неприятности.
— Откуда ты знаешь, что я вломилась?
— Давай предположим, что я все знаю.
— Уверена, тебе бы хотелось так думать, не так ли?
Эйден сдвигает меня так, что моя задница оказывается у него на коленях, а спина прижимается к широкой груди. Он обнимает меня своими мощными руками, пока все мои органы чувств не наполняются им. От его тепла и силы до его запаха — ливня и древесного дыма.
Хадсон и Кроули сосредоточились на игре, о которой Эйден забыл, но я все острее ощущаю их присутствие, когда Эйден скользит своими большими ладонями по моим бедрам, слишком быстро достигая края очень короткого платья. Моя рука устремляется к его ладоням, чтобы накрыть и остановить их движение вверх. От его дьявольских прикосновений по моей коже бегут мурашки. Они скользят по моим нервным окончаниям и распаляют кровь. Может быть, из-за страха и осознания того, что нас окружают люди, я сосредотачиваюсь на том, что его ладони грубее, чем я ожидала?
Его безумный смешок раздается у меня за спиной.
— Ты хочешь так быстро нарушить два из моих правил, котенок? — Его большие пальцы скользят по чувствительной коже моего бедра, отчего мурашки усиливаются. — Ты жаждешь наказания, не так ли?
— Жажду покончить с этим, чтобы убраться отсюда, — бормочу я, но у меня перехватывает дыхание, и это не придает моему отрицанию убедительности. Его руки сопротивляются моим и тянут за собой, пока неприлично высоко поднимаются по моим бедрам.
Никто не обращает на нас внимания. К этому моменту толпа уже как следует набралась в бесплатном баре, а большинство представителей СМИ, которые брали интервью в начале мероприятия, выпроводили. Мы здесь словно одни, окружающие не обращают на нас никакого внимания.
— Ты так думаешь? — Его губы прижимаются к моей шее. Его маска — леденящий контраст с моей кожей.
— Д-да.
Как бы я ни старалась игнорировать эти ощущения, это невозможно.
— Это очень плохо. Я говорил тебе, что есть правила, когда мы бросили кости. Ты держишь рот на замке и позволяешь мне делать все, что я хочу и когда я хочу. Думаю, тебе пора понять, что это значит.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Меня удерживают силой, а я наслаждаюсь этим. Я отодвигаюсь, чтобы увеличить расстояние между нами, но натыкаюсь на внушительную эрекцию.
Он чувствует, как я напрягаюсь, и говорит:
— Успокойся. Если бы я хотел, чтобы кто-то узнал, что я с тобой делаю, так бы и было. К счастью для тебя, я предпочитаю не посвящать других в свои дела.