- Ну, что тебе там надо? Фломастеры, раскраски… для рисования твоего?
- А, поняла, - активно кивала я, тянув руки к блокноту, на который смотрела, как кот на валерьянку.
- Только распиши всё подробно, чтобы жопу потом не морщить, если привезут не то, - Пётр не спешил отдавать мне блокнот и карандаш, словно дразня ими. Еще немного и я буду готова отплясывать перед ним, как шпиц на задних лапках. – И постарайся за ночь весь карандаш не сточить об блокнот, - хохотнул он, наконец, отдав мне в руки, наверное, мою самую большую и желанную награду за эти дни.
- Спасибо!
Прижав блокнот к груди, я не знала, как ещё можно отблагодарить Петра. Поэтому несколько секунд мы просто, улыбаясь, смотрели друг другу в глаза.
- Попозировать? – спросил вдруг мужчина. – А то я могу, - продемонстрировал он бицепс. – Смотри, какой красивый.
- Не нужно, - хохотнула я. – Трусы у вас, кстати, ничего такие. Носорог – вообще классный.
- Носорог? – нахмурился мужчина и опустил голову, посмотрев на своё причинное место. – Хочешь сказать, что у этого слона хобот маловат? – спросил он, ткнув пальцев в сторону своего паха.
У меня начали гореть уши и щёки. Во-первых, вопрос показался мне очень двусмысленным, а, во-вторых, посмотрев чуть внимательнее туда, куда он показывал, я поняла, что на трусах у него, и правда, запечатлен слон, а хобот его…
Мамочки!
- Спокойной ночи, Пётр, - быстро протараторила я и поспешила скрыться в своей комнате.
Глава 13. Василиса
- Подъём!
Громоподобный стук в дверь вынудил меня проснуться и потеряться в пространстве. С приездом в этот дом я открыла в себе супер способность вырубаться буквально за минуту. Дома на то, чтобы уснуть, у меня могло уйти несколько часов, во время которых я, либо, залипала в интернете, либо рисовала.
В руке всё ещё был зажат карандаш, а под ним лежал блокнот. До вчерашнего вечера я была уверена, что как только мне в руку попадет карандаш и лист бумаги, я нарисую всё, что видела. Но, в итоге, ничего, кроме рук, мнущих тесто, мне на ум не пришло. Да и тут линии вышли неточными, и застывший в моей голове кадр никак не переходил в нужном мне виде на бумагу.
Лопата конского дерьма уничтожила мой навык, который я так и не довела до таланта? Прискорбно, если так.
Вниз я спустилась, прижимая блокнот к груди. Запах свежего хлеба уже, похоже, привычно возбудил бурное слюноотделение.
- Блять, - вздрогнул Пётр, отвлекшись от теста. – Я тебе точно колокольчик на шею повешу.
- Поры бы уже привыкнуть, что вы теперь в доме не один.
Пётр молча проследил за тем, как я села на стул и вопросительно глянул на блокнот, прижатый к моей груди.
- Ты хоть спала сегодня? А карандаш где? Стёрла на радостях?
- Вот, - достала я карандаш, который служил закладкой в блокноте. – И вот список того, что мне нужно купить. И ещё…
- Ну, ты не наглей, - Пётр возмущенно вскинул брови. – Я хоть и подобрел, но не настолько, чтобы ты обнаглела.
- Нет. Я хотела спросить, есть ли у вас где-нибудь поблизости магазин вещей? В тех вещах, которые я привезла с собой, неудобно делать всё то, о чем вы меня просите.
- Дай-ка мне карандаш, - Пётр протянул мне руку, пальцы и ладонь которой были в муке. Взяв карандаш, он начал крутить его в пальцах и внимательно разглядывать. – Это ты им мозги у себя наковыряла? Полезная вещь, однако, - хмыкнул он, не скрывая ехидной улыбочки.
- Очень смешно, - цокнула я. – Ну, так что? Есть магазин или нет?
- Есть. На днях свожу. Сегодня мне точно некогда.
- Может, меня Банзар свозит?
- На чём? На коне, корове, петухе?
- Ну, вы же даёте ему машину. «Уазик», - зачем-то указала я себе за плечо, будто этот тарахтяще-скрипучий монстр был за моей спиной.
- Как даю, так и забираю. Это моя рабочая машина. Сказал, что на днях свожу, значит свожу. Если совсем нечего надеть, могу дать тебе что-нибудь из своего.
- Не настолько нечего, - скуксилась я.
Положила блокнот на стол. Пётр отвлекся от теста и подхватил блокнот пальцами.
- Ты рисовала?
- А кто еще?
- Хм… - Пётр задумчиво разглядывал рисунок несколько секунд. В одной руке держал блокнот, а другую положил на тесто, вяло его разминая. – Если ты пыталась нарисовать мои руки, то допустила несколько неточностей.
- А в целом как? Понравилось?
Я даже слегка подалась вперед, чтобы услышать вердикт. Хотя, обычно, моё окружение характеризует результат моего творчества одним ненавистным мне словом - «нормально». Вряд ли, у Петра будут какие-то другие эпитеты на этот счёт.
- Смотри, - сказал Пётр и вдруг показал мне средний палец, едва не ткнув мне им в нос. – Что видишь?
- Что вы охренели и давно не получали по морде?
Пришлось чуть отклониться в сторону, чтобы заглянуть в голубые глаза, которые смотрели на меня с учительской серьёзностью и лёгкой насмешкой.
- И это тоже, - кивнул он одобрительно. – Видишь, шрам вдоль всего пальца?
Чуть сощурившись, я пригляделась к его среднему пальцу и поняла, что вижу белесый шрам по всей его длине.
- Вижу. Откуда он у вас?
- По молодости пихал пальцы, куда не надо, - хохотнул Пётр. – Пёс бродячий цапнул, когда я мелкий был. Хотел, наверное, руку оттяпать, но я дёрнул этой рукой резко вверх, и пёс только клыком мне этот палец пропороть успел.
- И после этого вы не начали бояться собак?
- Только мелких. Как тот пиздюк, который меня цапнул.
- То есть Беляш вызывает у вас страх и ужас? – лукаво улыбнулась я.
- Твой пердушонок вызывает у меня только желание проветрить после него помещение или кинуть его в силосную яму.
- А мне вот ваша Найда нравится.
- Ещё бы, - фыркнул Пётр самоуверенно и положил передо мной блокнот. – Это же Найда. Завтракать будешь или у тебя опять сеанс экзорцизма перед крыльцом?
- Йога. Вы не хотите присоединиться?
- Я ещё пока в своём уме. Иди зашнуруйся, да завтракать. Работа не ждёт.
- А это? – придвинула я к нему список.
- Позже наберу Алёну. Она всё купит.
- Алёну?
- Алёну, - кивнул Пётр, но никаких пояснений касаемо неизвестной мне Алёны давать не собирался.
На улице расстелила коврик, согнала с него Беляша. Расправила углы, согнала с него Найду. Села в начальную позицию и согнала обоих. Едва каждая мышца моего тела начала мной ощущаться, как на крыльцо вышел Пётр со своей кружковедром с кофе и, скептически подняв бровь, начал наблюдать за мной и псами.
- Присоединяйтесь, - сказала я не для того, чтобы он составил мне компанию, а для того, чтобы испугался моего предложения, свалил и не стоял над душой.
- У меня своя утренняя разминка.
- И какая же?
- Я приседаю. Один раз, но очень мощно. Килограмма на два точно легче становлюсь после этого.
- Это как?
- На унитаз, - Пётр улыбнулся уголком губ и тут же перевел улыбающийся взгляд от меня на забор, за которым стояла вчерашняя ранняя пташка.
- Доброе утро, Петь! – бодро отреагировала на то, что её, наконец, заметили, любительница соли со слипшимися ресницами.
- Здравствуй, Наташ, - скупо кивнул ей в ответ Пётр.
Мне «доброе утро», разумеется, никто не сказал. Меня, вообще, предпочли тупо проигнорировать?
- А я к тебе снова за солью, сосед, - совершенно неуместно хохотнула женщина, поправив на плечах воланы, сегодня, голубого платья.
- А со вчерашним килограммом соли что? Уже слизали? – вопросила я, делая вид, что разминаю плечи, как при обычной утренней зарядке.
Женщина сверкнула на меня разъяренным взглядом, хапнула открывшимся ртом воздуха, чтобы что-то сказать мне, но, посмотрев на Петра за моей спиной, предпочла отыграть роль милой добросердечной соседки, которой не жалко за хорошей солью пройти лесом-полем.
- Огурцы вчера вечером малосольные сделала, представляешь, Петь. А сейчас утром хватилась, и даже яйца к завтраку посыпать нечем.
- Глотали бы несолёные. Так даже полезнее, - теперь я специально ее поддевала, потому что меня тоже неслабо задел факт того, что меня намеренно игнорируют. Я стою прямо перед ней, а она будто сквозь меня смотрит, замечая только Петра.