- Ничего, - улыбнулась я парню широко-широко, из-за чего Банзар перестал злиться и ворчать на меня, тихо хохотнув.
- Ну, ты, конечно, молодец, - фыркнул он, смахнув со лба бисеринки пота. Оперевшись локтем о ступеньку выше, спросил. – Слушай, Вася, не хочешь сегодня вечером сходить на костёр?
- Что за костёр?
- Обычный. На берегу реки. Мы тут компанией почти каждый вечер собираемся. Не хочешь с нами зависнуть? Тем более, о тебе уже грандиозный слух после колодца по деревне ходит. Народ хочет познакомиться с тобой.
- Не знаю, - поморщила я нос, поглаживая шею Сени. – Честно говоря, я не очень компанейский человек. Да и там будет полно незнакомых мне людей. А я тяжеловато схожусь с новыми людьми.
- Слушай, ты уже две недели торчишь в доме у Петровича и работаешь, как Золушка…
- Вообще-то, не две недели, а двенадцать дней.
- Какая разница?! – фыркнул Банзар. – Сходила бы, развеялась. Я Петровича, конечно, уважаю, но, по-моему, держать классную девчонку, которая на него работает, взаперти – это уже борщ. Или тебя в рабыни к нему отправили?
Спасибо, что напомнил, блин!
Тяжело вздохнув, я попыталась как можно быстрее встать, потому что Сеня решил, что ему достаточно почесала шею и морду, а вот травы он поел ещё недостаточно, поэтому пошёл обратно к своим собратьям.
- Ну, пойдём, - как демон нашёптывал Банзар. – Сходишь раз. Если не понравится, можешь и дальше торчать в хате Петровича.
- Просто скажи, что ты уже пообещал всем, что приведешь меня, - посмотрела я на него укоризненно сверху вниз.
- Ну, и это тоже, - Банзар виновато поджал губы и опустил взгляд на свои ноги.
Я молча повела бровью и отвернулась, чтобы вновь посмотреть на коней, ленно расхаживающих по своему загону.
- Это далеко? – спросила я.
- Нет. Рядом с деревней, где ты Серёгу из колодца вытаскивала. Чё? Пойдёшь? – встал Банзар рядом со мной и начал переминаться с ноги на ногу от нетерпения.
- Ладно, - выдохнула я нарочито снисходительно. – Но только ненадолго. И так нифига не высыпаюсь.
- Хорошо, - обрадовался парень. – Скажу своим, что ты сегодня придёшь. Сегодня же?
- Сегодня.
- Только ты это… - Банзар начал мяться, словно чего-то боялся. - …сможешь одна дойти до старой деревни? Там от Петровича недалеко… А-то, если я за тобой зайду, то… сама же знаешь, какой Петрович.
- Пиздов даст? – усмехнулась я.
- Или ещё чего похуже. Ну, ты придёшь, да? А я тебя в старой деревне встречу. У печки.
- Приду.
- Ну, тогда часов в девять стыканёмся.
- Ладно.
Честно говоря, не очень хотелось идти куда-либо. Я бы лучше посидела с Беляшом и Найдой на крыльце, а потом перед сном порисовала бы на балконе или в своей комнате, чтобы не смущать Петра. Но раз я уже пообещала Банзару, что приду, то придётся сходить, хотя бы ради любопытства – интересно же, что за посиделки такие у костра происходят в деревне. Я ни разу не участвовала в чем-то подобном. Ночные тусовки на детской площадке на карусели, наверное, едва ли можно назвать чем-то схожим с посиделками у костра.
К девяти часам я уже была готова: джинсы, толстовка, кроссовки – всё должно быть достаточно закрыто, чтобы меня не сожрали комары и любая другая кровососущая живность.
Пётр приехал буквально за десять минут до того, как я планировала идти на место встречи с Банзаром. По реакции и взгляду, которым он окинул меня с ног до головы, я сразу поняла, что Пётр чем-то недоволен.
- Здравствуйте, - выронила я чуть смущенно и натянуто улыбнулась, спускаясь к Петру по ступенькам крыльца. – Я хочу посидеть с Банзаром и его друзьями у костра. Кстати, котлеты, как вы просили, я достала. Они на столе в тарелке.
- Нет, - сухо выронил Пётр, стягивая через голову футболку, чтобы традиционна сразу после работы принять уличный душ.
- Что «нет»? – нахмурилась я. – Не надо было доставать котлеты? Но вы же сами позвонили мне и сказали…
- Пока ты находишься у меня дома и под моей ответственностью ни на какие посиделки у костра, прогулки или танцы ты не пойдёшь, - его голос звучал грубо, а каждое сказанное им слово, отзывалось грубыми толчками в спину.
- Кажется вы не поняли, Пётр. Я не отпрашиваюсь у вас, а ставлю в известность о том куда и с кем я ухожу. И не вам решать, можно мне идти или нет, - так же холодно произнесла я, пока где-то внутри меня закипала злоба.
- Пока ты находишься у меня, в моём доме… - указал он на свой дом за моей спиной. - …решать, куда и с кем тебе идти буду я. А Банзаю своему скажи, что я его в костёр кину, если он ещё хоть раз тебя куда-нибудь потащит.
Озлобленно стиснув зубы, я кое-как сдержала слёзы, начинающие меня душить.
Что папа, что Пётр…
Одинаково.
Поменялось только место моего принудительного заточения.
С чего я решила, что Пётр добрее и лучше? Такой же твердолобый и бескомпромиссный эгоист.
Запрятав руки, сжатые в кулаки, в карманы свободной толстовки, я демонстративно прошла мимо Петра и вышла за калитку.
- Васька, - рыкнул Пётр. – Развернулась и пошла в дом. По-хорошему.
Ещё чего?!
- Неудивительно, что у вас нет семьи и детей, - сказала я, заглянув в голубые глаза, застывшие на мне холодным взглядом. – Никто не захотел бы стать заложником этого дома.
Сказав это, я развернулась и пошла в сторону старой деревни, не желая слышать, что ещё мне может сказать Пётр и какими ещё угрозами он решит удержать меня в своём доме.
Кошки скребли на душе. В какой-то момент стало противно от самой себя.
Говорить такое взрослому мужчине?
Хотя, он сам виноват. Сам вынудил сказать ему то, что я сказала. Значит, заслужил.
Но, всё равно, было паршиво.
Знакомство с друзьями Банзара вышло скомканным и поверхностным. Настроение было убито напрочь. Улыбки мои были картонными, а мыслями я всё ещё была во дворе дома Петра и давала ему остроумные ответы, вместо того, чтобы опускаться до низких колкостей.
Но, с другой стороны, он тоже мог бы быть помягче, а не включать хозяина не только своего дома, но и меня самой.
В конце концов, я не сделала ему ничего плохого, чтобы он так со мной разговаривал.
Вечер был насмарку. Я даже не досидела у костра до конца со всеми. Сославшись на усталость, ушла ещё до полуночи.
Приближаясь к дому Петра, заметила, как дрогнули шторы в его комнате.
Неужто волновался?
Ну, и пусть. Полезно.
Если у меня вечер испорчен, то и у него он тоже пусть будет таким же.
А утром произошло странное – я проснулась сама, без стука Петра в дверь. На часах уже было почти семь часов утра.
После вчерашнего он решил сделать вид, что меня больше не существует в его доме? Или дал небольшое послабление после того, как я поздно вчера вернулась?
Ну, спасибо! С этой стороны совесть меня, как раз, ещё не грызла.
Даже в доме казалось прохладнее обычного. Поэтому, накинув кардиган, я собрала волю в кулак и вышла из комнаты, чтобы встретиться глазами с Петром и, скорее всего, извиниться за вчерашнюю резкость в словах и поступках. Было бы неплохо, если бы он сделал то же самое…
Уже на ступеньках привычно пахло свежеиспеченным хлебом. Запахнув кардиган и, обняв себя за плечи, я спустилась вниз и застыла у лестницы, увидев на кухне только Банзара, потягивающего молоко и залипающего в телефоне. А на столе вместо двух привычных булок хлеба была всего одна.
Открытая и остывающая духовка оказалась пустой.
- Доброе утро, - произнесла я и заглянула в гостиную, которая тоже была пустой. – А где Пётр?
- Так сегодня же двадцать первое, - вскинул Банзар брови, закидывая в рот корку хлеба.
- И что? Праздник какой-то? – фыркнула я, наливая себе в стакан молоко.
- Ну, типа того. У дочки Петровича днюха же. Так что сегодня он у неё на кладбище, как обычно…
Банка с молоком едва не выскользнула из моих рук. Непослушными, будто совершенно деревянными руками я поставила её на край стола и, не веря тому, что только что услышала, посмотрела на Банзара.