Я не смогла удержаться.
– Вы похитили ее и делали ей маникюр?
– Хватит уже, нашелся критик! – раздраженно ответила Лили. – Кэмпбелл сбежала, точка.
Она подобрала записку, лежавшую на стуле.
Я подошла ближе, чтобы тоже прочитать. Там было всего два слова.
«ИГРА НАЧАЛАСЬ».
И вдруг Лили бросилась вон из домика. Сначала я подумала, что ей просто надо на улицу, поскольку бранч просится наружу, но она продолжала бежать.
К дому.
Вверх по лестнице.
В свою комнату.
Мне удалось почти догнать ее – почти.
– Он пропал. – Лили опустилась на пол рядом с мусорной корзиной и совершенно неожиданно яростно пнула ее. – Планшет, с которого я публиковала посты в «Секретах», – хрипло прошептала она. – Я выбросила его, а теперь он пропал.
Глава 20
Остаток дня мы с кузиной провели в ожидании часа расплаты, но аккаунты Кэмпбелл в социальных сетях не подавали признаков жизни, а благодаря нескольким осторожным сообщениям, отправленным Лили, мы узнали, что даже самые приближенные из свиты Кэмпбелл до сих пор ничего о ней не слышали.
Полиция так и не появилась в доме бабушки.
На следующее утро кузина, похоже, твердо решила притворяться, что абсолютно ничего не произошло, и делала это с поразительным мастерством.
– Сегодня понедельник, – объявила Лили, когда вошла в мою спальню, машинально постучавшись в дверь. – Это значит, что клуб закрыт, а мероприятия Бала Симфонии проводятся с интервалом в месяц, но…
– Лили! – перебила я.
– Но, – продолжала та, – сегодняшний понедельник – исключение из правил. В «Нортерн Ридж» прекрасно знают, что занятия в Риджуэй-холле и Брайтоне начнутся только на следующей неделе, а мамочки из комитета Бала понимают, что «Жемчужины мудрости» интересны больше родителям, чем Кавалерам и Дебютанткам. – Она быстро перевела дыхание. – Сегодня наш день.
– Сегодня? – переспросила я.
Лили подошла к моему шкафу.
– Тебе понадобится бикини.
Спустя три часа я смирилась с тем, что Лили не собиралась обсуждать Кэмпбелл Эймс, пропавший планшет и прочие составляющие надвигавшейся катастрофы. И еще у меня появился новый жизненный девиз: «Вы можете заставить меня надеть облегающий купальник, но вы не можете заставить меня снять шорты и футболку с вырезом, которые я собираюсь надеть поверх него».
Лили изо всех сил пыталась настоять на дизайнерской «накидке» – это название совершенно не отражает сути того, что мне было предложено, – но я выиграла эту битву. А когда мы пришли на вечеринку у бассейна, я очень скоро поняла, что в этой компании чем более сомнительным является наряд, тем больше комплиментов он получает. Никто не говорил прямо, что я как будто взяла ножницы и порезала футболку из дешевого универмага (на самом деле так и было). Вместо этого мне говорили, что я выгляжу просто чудесно .
Я так оригинальна.
И разве не здорово, что в то же самое время меня совершенно не волновало, как я выгляжу?
– Оскорбление не считается оскорблением, если ты выражаешь его в форме вопроса.
Я ушла подальше от бассейна и укрылась в эллинге [16] загородного клуба «Нортерн Ридж», который, по сути, был не эллингом, а эдаким фешенебельным баром. И я была не одинока в своем желании спрятаться среди луковых колец и коктейлей из креветок.
– В то же время, – продолжил Бун Мейсон, – оскорбление не считается оскорблением, если ты говоришь его как комплимент и называешь оскорбляемого милым или при этом с пренебрежением и совершенно неискренне критикуешь себя. Креветку?
Он предложил мне тарелку, на которой было много закусок.
– Нет, спасибо, – сказала я, мысленно вернувшись к тому моменту, когда увидела его накануне у буфета с десертами. Мозг заработал с удвоенной силой, пытаясь найти в его лице хоть какое-то сходство, каким бы незначительным оно ни было, с моим собственным.
Ведь он сын Томаса Мейсона.
– Я руководствуюсь по жизни всего несколькими правилами, – сказал Бун, явно наслаждаясь тем, что разговор в основном ведет только он. – И одно из них гласит: «Никогда не отказывайся от бесплатных ракообразных».
Внешне Бун был совершенно не похож на меня, но было легко представить его ребенком, раз за разом увлекавшимся поистине странными идеями.
– У меня тоже есть правила, – неожиданно для себя произнесла я. – «Не флиртуй с тем, кто флиртует с тобой, особенно если это твой ровесник». «Если ты перестанешь ждать, что люди смогут чем-то тебя удивить, то у них не получится тебя разочаровать». «Говори то, что думаешь, думай о том, что говоришь».
На мгновение воцарилась тишина.
– Как занятно, – сказал Бун, удивительно хорошо подражая последней Дебютантке, которая «не оскорбляла» меня. – А ты интересная девушка.
Он криво улыбнулся.
– И еще я могу быть твоей единокровной сестрой.
Я говорила, что не верю, будто светские условности могут помешать правде. Но важно не только говорить, но и делать. Я пришла сюда – в дом Лилиан, в высшее общество, на сегодняшнюю вечеринку у бассейна – не для того, чтобы скромно сидеть в сторонке и наблюдать за происходящим.
Я пришла сюда за ответами.
– Ты можешь быть кем? – возмутился Бун, брызжа слюной.
– Да не расстраивайся ты так! Твой отец – всего лишь один из тех, кто мог заделать ребенка моей маме. Ты можешь быть моим единокровным братом и точно так же можешь быть моим кузеном.
Нахмурившись, Бун съел еще одну креветку. Ему потребовалось еще три, чтобы прийти в себя и начать задавать вопросы.
– Единокровным? – спросил он. – Или кузеном, который обречен на несчастную любовь?
Я выразительно посмотрела на него.
– Когда-нибудь ты начнешь считать меня очаровашкой, – пообещал Бун. – А я когда-нибудь перестану флиртовать с тобой.
Вдруг откуда ни возьмись к нашей беседе присоединился третий участник.
– И зачем тебе это делать?
Я повернулась.
Уокер Эймс был одет не для вечеринки у бассейна. Он как будто только что вышел с поля для гольфа.
– И вот мы снова встретились, Сойер Тафт, – проговорил он. – Ты собираешься на всех мероприятиях отсиживаться в тени?
– Она не отсиживается, – быстро ответил за меня Бун. – Она…
Я ждала, что он скажет что-нибудь о неожиданной новости, которой я только что его ошарашила, но вместо этого он сунул мне в руки тарелку.
– Она забрала себе все креветки.
– На самом деле… – начала было я, но Бун ткнул меня локтем. Не говори Уокеру о его отце, как сказала мне о моем. Это сообщение было таким же четким, как если бы он проговорил его вслух.
Решив на этот раз, что береженого бог бережет, я выбрала чуть менее чувствительную тему для разговора.
– Есть новости о твоей сестре, Уокер? – спросила я.
– Никаких. – Он смотрел в окно на бассейн. – Но есть вероятность, что кто-то здесь что-то знает.
Я проследила за его взглядом. Дебютантки и Кавалеры отдыхали у бассейна. В воде играли в волейбол, а ближе к краю шутливый бой парочек быстро перерастал в клубок из переплетенных конечностей и сексуального напряжения.
Я поискала Лили и увидела ее сидевшей на бортике бассейна вместе с Сэди-Грэйс. Взгляд Уокера остановился в том же направлении. Он уже окончил школу. Он не был Кавалером, и моя кузина вряд ли ожидала, что ее бывший сегодня тоже будет здесь.
– Приятно видеть тебя трезвым, – сухим тоном сказала я Уокеру, отвлекая его от Лили. – Тебе идет. Так ты похож не на несчастного богатенького мальчика, а на почти полноценного члена общества.
Уокер бессознательно улыбнулся вежливой улыбкой – с той самой полупорцией обаяния, про которую говорила Лили. На мгновение его дежурное выражение лица изменилось: он стал менее красивым, зато более настоящим.
– Вот про это я и говорил, – сказал Уокер Буну, прежде чем повернуться и уйти. – Зачем переставать флиртовать с незабываемой Сойер Тафт?