Это поведение, эта спокойная уверенность в том, что он решает всё…
Она и стала причиной моей злости — резкой, горячей, хлынувшей так стремительно, что я едва сохранила выражение лица спокойным.
— То есть… это всё, что ты хочешь мне сказать? — спросила я.
Феликс удивлённо приподнял брови, словно не понимал самой сути вопроса.
— Я лишь заботился о твоей безопасности, — ответил так просто, будто этого объяснения должно быть достаточно. Взял кубок со стола, налил воды и ладонью подтолкнул его ко мне.
Я тихо выдохнула — не от облегчения, нет.
От ярости, такой острой, что она обжигала изнутри.
От ярости, которую он даже не мог прочесть на моём лице.
— Заботился? — переспросила я, сделав шаг ближе. — Заботился… скрывая от меня письма? Заботился, каждый раз принимая решения за меня?
— Я… — голос предательски дрогнул, но я взяла себя в руки. — Я ещё могла понять, что ты читал эти письма. Но скрыть от меня их существование?
Феликс нахмурился, отвёл взгляд — всего на миг, но мне этого хватило.
— Оливия, это было необходимо, — произнёс он, будто ставя точку.
— Что я сделала не так? — прошептала я, чувствуя, как в груди что-то сжимается.
Он сжал пальцы в кулак, будто удерживая слова, но всё же ответил:
— Круг твоих друзей… весьма сомнителен. Ты вела себя странно. Я не мог так рисковать.
Я фыркнула, едва удержавшись от смеха — горечь заполнила душу.
— Мои друзья? Сомнительны? Я ничего не говорила лорду Дербишу, я лишь иногда обсуждала с ним книги. — Я покачала головой. — Но всё, что я делала… всё было во благо герцогства. Каждый шаг. Каждое решение. Я искренне старалась тебе помочь, наладить дела, удержать порядок, выполнять все обязанности при дворе.
— Я думала… — голос сорвался, и я заставила себя договорить. — Я думала, мы всё выяснили. Ты всё понял про меня. И теперь между нами больше не будет недосказанности.
Он шагнул ко мне — на полшага — будто хотел дотронуться, но остановился.
— Это была мера предосторожности, — сказал он.
— Нет. — Я покачала головой. — Это был контроль. И остаётся контролем. Ты продолжаешь решать всё за меня.
Я сделала ещё один шаг, заставляя его смотреть на меня, а не в сторону.
— Просто скажи, Феликс… тебе бы понравилось, если бы я скрыла от тебя важную информацию? О твоей сестре, например. Или о твоей матери? Тебе бы понравилось, если бы я решила за тебя, что тебе «не обязательно знать» правду? Если бы я утаила что-то значительное — потому что посчитала, что так будет лучше?
Он чуть напрягся, будто мои слова ударили в цель, но ничего не ответил.
Я пыталась поймать его взгляд — увидеть хоть искру раскаяния, сожаления, понимания. Хоть что-то. Но его глаза оставались закрытыми, будто он упорно прятал от меня свои мысли.
И тем сильнее я ощущала, как внутри разрастается пустота.
— Ну же… не молчи.
Его лицо дрогнуло. Я видела — он хотел возразить. Хотел сказать что-то резкое, что-то правильное, что-то, что звучало бы убедительно хоть для него самого.
Слова собирались у него на языке… но я не дала ему возможности.
— И последнее. — Мой голос охрип, но я не позволила себе остановиться. — Я хочу услышать это от тебя, а не от посторонних людей.
Я шагнула ближе, почти вплотную.
— Почему я проснулась и узнала, что спала больше недели? Почему, Феликс? Доверилась тебе, выпила зелье — и очнулась лишь сегодня?
Мои пальцы дрожали. Я сжала руки в кулаки, чтобы он не видел.
— Ты ведь… — я сглотнула. — Ты ведь не был рядом, Феликс. Тебя не было даже в замке.
Тишина между нами натянулась, как струна.
— Ты вообще… не собирался меня будить? Совсем?
Он чуть дёрнулся, будто мои слова больно ударили, но молчал.
— Неужели женa настолько мешает тебе, — продолжила я, шагнув ближе, — что ты решил держать меня без сознания? Спрятать меня? Как долго я должна была там пролежать? Неделю? Месяц? Год? Как долго ты планировал держать меня в этой темноте?
Кровь стучала в висках. Мир сузился до одного человека передо мной. И его молчания.
— Всё ясно. — Я резко развернулась, схватила плащ. — Раз ты не хочешь говорить со мной — не надо. Раз тебе не нужна жена — так и скажи. Попроси короля о разводе.
Я сама удивилась тому, как холодно это прозвучало. И… как сильно екнуло и моё сердце.
Я вскинула голову, новая мысль молнией пронзила меня — безумная, но вполне возможная:
— Или… это ты хотел? — я стояла к нему вполоборота, почти на пороге. — Хотел довести всё до развода? Хотел, чтобы я сама к этому пришла? Хорошо. Значит, я попрошу короля. Я добьюсь желанного развода вместо тебя.
Я потянулась к дверной ручке — и в следующее мгновение его рука сжала мою, резко, горячо, почти болезненно. Он развернул меня к себе, заставив поднять взгляд.
Вена на его виске бешено пульсировала. Его глаза потемнели настолько, что в них не осталось ни тени спокойствия.
— Ты не посмеешь. — произнёс он тихо, почти шёпотом, но каждое слово отозвалось у меня в голове. — Ты не разведёшься со мной. Ни сейчас, ни потом.
Он наклонился ближе, не отпуская моей руки и яростно прошептал:
— И король тебе не даст такого шанса. Не в твоём положении.
Я вырвала свою руку из его хватки и несколько раз нервно прошлась по комнате, пытаясь осмыслить сказанное. Слова гулким эхом отдавались в голове, собираясь в единую, пугающе ясную картину.
«Не в твоём положении».
Он же говорил не о низком положении моей семьи при дворе. Не о титулах и способностях.
Не о недостатке денежных средств.
Он говорил о другом.
Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы это понять. Вспомнить его странную мягкость. Его осторожные движения. Как он держал меня под руку, как смотрел, как задавал вопросы о самочувствии, как предлагал воду… Всё это — мелкие детали, которые ничего не значили по отдельности, но сейчас складывались в неоспоримую правду.
Правду, которую он не сказал.
Моё горло пересохло.
— Ты не мог… — слова едва сорвались с губ. — Ты не мог и это скрыть от меня, узнать раньше, чем я? Так не бывает!
Я смотрела на него, ожидая опровержения. Надеясь на него. На то, что он рассмеётся, покачает головой, скажет, что я всё неправильно поняла, что я ошибаюсь, что я схожу с ума после недели сна.
Но Феликс даже не попытался, просто встретил мой взгляд — и в его глазах не было ни гнева, ни раздражения. Он давно сделал выбор и теперь не знает, как его объяснить.
Пауза растянулась, и я почти почувствовала, как тишина ломает меня изнутри.
— Феликс… Скажи хоть что-нибудь. Скажи, что это не то, о чём я думаю.
Он опустил глаза.
— Прости.
Извинение прозвучало так легко, будто одно слово способно было стереть всё, что происходило последние недели.
Я бессильно опустилась на край кровати, ощущая, как пол уходит из-под ног. Муж, мой муж, шагнул ближе.
— Я просто… не мог тебя потерять, — произнёс он, пытаясь подобрать слова, которые не ранили бы меня сильней.
Я подняла взгляд.
— О чём ты говоришь…? — прошептала я.
Он провёл рукой по лицу, словно стирая маску спокойствия.
— Я заботился о твоём здоровье, твоей безопасности. Мы не знали, как метка могла повлиять… на вас обоих. — Его голос дрогнул. — Но я бы сделал всё, чтобы спасти тебя. Любой ценой.
Стены маленькой комнаты будто придвинулись ближе. Воздуха стало меньше. Мысли — громче.
Мне нужно было уйти.
Я встала, а он сразу сделал шаг следом.
— Оливия…
Я надавила ладонью ему на грудь, твёрдо толкнула его назад, в глубь комнаты.
— Нет, Феликс, — я не смотрела на него. — Слишком много. Слишком поздно. Ты должен был рассказать мне всё раньше.
Он замер, будто не понимал, как на это реагировать.
Я подняла взгляд на секунду, встретила его тёмные глаза — полные страха, злости, беспомощности, всего сразу. И сказала:
— Не иди за мной. И не посылай своих людей. Я надеюсь, ты услышал меня.