Девушка шагнула вперёд, остановилась в нескольких шагах от моего столика… и сняла капюшон, освобождая лицо из тени.
Это была Селия.
Она подошла ближе, остановилась у моего столика, посмотрела прямо на меня. И ни одна из нас не смогла вымолвить ни слова.
Я вдруг поняла, что во мне нет ни обиды, ни ненависти — ничего из тех чувств, которые должны были появиться при виде сестры. Сравнивая её прошлую и ту девушку, что стоит сейчас передо мной, я не видела сходства. Она изменилась — стала тише, взрослее, собраннее.
На её лице не было ни высокомерия, ни жеманства, ни привычной попытки казаться лучше, чем она есть. А глаза… они стали мудрее, чище, будто в них светилось что-то новое, что раньше было скрыто за вспышками глупой наивности и самолюбования.
Я поднялась из-за стола и сделала шаг ей навстречу. В груди неприятно сжалось — память о том самом дне, о холодном металле между ребер, всё ещё жила во мне. И я боялась сделать шаг навстречу сестре.
Но я смотрела на Селию и едва узнавала в ней ту девушку, что когда-то ранила меня своим клинком. А интуиция говорила, что мне нечего бояться, я в безопасности.
Я сделала первый шаг, самый трудный шаг. Просто хотела обнять её. Обнять человека, с которым у нас слишком много общей боли, слишком много незакрытых ран.
Но Селия… она вздрогнула. Резко, почти по-детски, отшатнулась в сторону, будто боялась, что моё прикосновение причинит ей вред.
И в этот миг я поняла: она боится меня.
Я остановилась и медленно опустила руки. Села за стол, давая ей пространство, возможность выдохнуть и успокоиться.
Селия тоже присела.
Её движения были осторожными, как у зверя, который давно разучился доверять рукам, протянутым к нему навстречу.
Она не говорила ни слова. Только смотрела на меня — пристально, словно старалась прочитать не только то, что лежит на поверхности.
Я почувствовала, как её взгляд дрожит, как в нём смешиваются страх, надежда и осторожность. Я мягко улыбнулась — чтобы успокоить её.
— Со мной всё в порядке, — сказала я тихо. — Я всё ещё Оливия. И телом, и духом
.Я кивнула ей, давая возможность говорить. Всё-таки это она пригласила меня сюда.
Селия долго смотрела на свои руки, словно боялась встретиться со мной взглядом. И лишь потом, тихо, почти шёпотом сказала:
— Я ненавидела тебя.
Я не дёрнулась. Просто слушала.
— Мне казалось ужасно несправедливым, что дар и все преимущества всегда достаются первому ребёнку, — продолжила она, медленно перебирая пальцами складки плаща. — Я завидовала каждому твоему шагу. Завидовала, что отец разговаривал с тобой как с равной… а со мной — как с маленькой, глупой принцессой, озабоченной лишь платьями и приемами. Завидовала твоим книгам, твоим вопросам, твоему уму.
Она улыбнулась грустно, без обвинения:
— И когда я открыла глаза в этой новой жизни… сначала я хотела мстить. Очень.
Селия подняла взгляд — прямой, честный.
— Но потом, без влияния метки, без того давящего груза, который сидел у меня в голове столько лет… всё стало иначе. Я впервые почувствовала свободу. И решила, что больше никогда, никогда, не окажусь в той темнице. Меня здесь ничего не держало. И я решила сбежать.
— К счастью, муж… — её губы дрогнули, — муж достался подходящий.
Я моргнула.
— Я понимаю… Но… Ты помнишь всё? — спросила я тихо, не скрывая удивления.
Она рассмеялась, мягко, почти по-детски:
— Конечно. А почему ты так удивлена? Оливия… ты же всегда была смышлёнее меня. Если ты помнишь всё — почему же я должна забыть?
Она наклонилась ко мне, облокотившись локтями на стол.
— До моей свадьбы с герцогом в той жизни матушка… позаимствовала часть твоих сил. Тогда я не сразу поняла, что является твоим даром. Думала, что он слабый, незначительный. Представляешь? Я даже обиделась, что твои способности оказались не такими мощными, как я себе нафантазировала! — она улыбнулась, покачав головой. — А потом… я просто закрыла глаза в темнице и открыла их снова — в своей комнате.
Она вдохнула глубоко, спокойно.
— Так что теперь я… благодарна.
Она посмотрела на меня с неожиданной теплотой — той самой, которой не было между нами ни в прошлой жизни, ни в этой.
— Я рада, что помню всё, — тихо сказала она. — Этот опыт… он многому меня научил.
— Но ты решила сбежать? — спросила я, хотя и так знала ответ.
Селия кивнула — спокойно, уверенно.
— Да. А зачем мне было сидеть здесь и ждать конца? Эти люди мне не дороги… Матушке, я уверенна, ничего не грозит. А тебя… — она запнулась, словно слова застряли в горле. — Тебя мне было не жаль.
Я не отвела взгляда.
— Но почему ты здесь сейчас?
Селия задумалась, опустила глаза на свои переплетённые пальцы, будто пытаясь собрать мысли в аккуратный узел.
— Я писала тебе о монастыре, — начала она, подбирая слова осторожно. — Старый монастырь у границы с Севером, помнишь? Сейчас там живёт община. Я прожила, мы прожили среди них какое-то время. И… — она слегка улыбнулась, но улыбка вышла виноватой. — Теперь хочу загладить свою вину.
Она подняла взгляд — впервые открыто, честно, без масок:
— Мне было тебя не жаль, Оливия. Я думала, что ты заслужила… все. И путь, и темницу, и боль. Я была ослеплена своей завистью. Я хочу отплатить тебе за дар, который когда-то позаимствовала без твоего ведома. Считай, что я… одумалась. Хотя, если честно, я делаю это ради собственной души.
Мне вдруг стало трудно дышать. Не от обиды — от неожиданного, непривычного сострадания к ней.
— Что ты делала в монастыре? — спросила я, неуверенно, будто боялась услышать правду.
Селия моргнула медленно, будто размышляя, стоит ли раскрывать это.
— Искала способ снять метку, — сказала она прямо. — Или поставить её. Мне нужно было убедиться, что та жизнь действительно осталась позади. Что я свободна от всего, что тянуло меня вниз. Я хочу построить новую жизнь сама.
Я смотрела на сестру, всё ещё не до конца понимая, кем она стала. Передо мной сидела не избалованная девчонка из прошлого, не капризная младшая дочь семейства средней руки, а взрослая, зрелая женщина — уверенная, спокойная, странно просветлённая.
Селия подняла на меня взгляд.
— Знаю, знаю, твоя любимая булочная, корицы столько, что дух захватывает… — она криво усмехнулась. — Но нам пора. В общине о тебе позаботятся. На территории монастыря ты будешь в безопасности. И Старейшина… она ждёт тебя.
Она поднялась, схватила меня за руку и потянула к выходу — как будто всё было решено. Как будто мой выбор уже сделан за меня.
Мне понадобилась всего секунда, чтобы остановиться. Я удержала Селию за запястье и притянула к себе, обнимая так крепко, как будто мы были самой крепкой и дружной семьей.
— Я рада, что ты не злишься на меня, — прошептала я ей в волосы. — И рада видеть, какой сильной женщиной ты стала.
Селия чуть расслабилась, но затем снова напряглась.
— Давай обсудим всё по пути, ладно? Мне бы не хотелось надолго здесь задерживаться.
— Селия… — мягко остановила её я. — Я не пойду с тобой.
Она отшатнулась, словно я ударила её.
— Что?
— Я только хотела обнять тебя. И сказать, что хочу, чтобы ты была гостьей в моём доме. Чтобы мы попробовали… наладить отношения.
На лице сестры появилось недоверие — болезненное, почти детское.
— Но куда ты пойдёшь? Наши родители тебя не защитят! — она схватила мои ладони, всматриваясь в мои глаза, будто пытаясь вытащить из моих мыслей сомнение. — Оливия, ты не понимаешь…
— Как куда? — я тихо улыбнулась, останавливая поток речи об этом опасном мире, сказала просто и честно. — Как куда? Домой. К мужу.
Глава 60
РАЗГОВОР
Я тихо вошла через главный вход в прихожую нашего городского дома, закрыла за собой дверь и сразу почувствовала тишину, слишком чужую для этих стен. Ни слуг, ни звука их шагов, ни привычного перешептывания стражников или смеха рыцарей, которые обычно здесь проживали.