Наталья Способина
Прядущая. И возродятся боги
Цикл «Прядущая»
I. И оживут слова
II. И приведут дороги
III. И не прервется род
IV. И возродятся боги
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
Книга не пропагандирует употребление алкоголя и табака. Употребление алкоголя и табака вредит вашему здоровью.
© Способина Н., 2026
© Оформление. ООО «МИФ», 2026
В том мире иначе шумят деревья,
Там ярче листва и рассвет красивей,
Там в каждой травинке живут поверья,
Там воздух вечерний наполнен силой.
Там утром румяным по первым всходам
Скользнет ветерок, унося чьи-то мысли,
Ручей зазвенит, забирая невзгоды…
Тот мир, что утрачен, всегда будет чище.
Сперва ты поселишь его в своем сердце.
Он будет в тебе отзываться ночами,
Давая возможность душе отогреться,
Меняя реальность и грезы местами.
Но память не вечна, и выцветут тени.
Сначала не вспомнишь рассвет над водою,
Потом запах трав, скрип потертых ступеней,
Затем чей-то голос, что звал за собою.
Ты свыкнешься с этим. Научишься снова
Дышать и смеяться без призрачной боли.
Но в том из миров, что преданьями скован,
Тебе век назад уготована доля,
И сколько ни виться дорожке-тропинке,
Она к твоему приведет порогу
Того, чья душа – от твоей половинка,
Того, кого прокляли древние боги.
Глава 1
Выйдя на крыльцо университета, я остановилась и полезла в сумку за зонтиком. Бархатный сезон в этом году не задался: неделю назад зарядили дожди, вынудив бедных туристов проводить отпускные дни в кафе и ресторанах.
Я усмехнулась, поймав себя на мысли о туристах. Прожив в этом приморском городе чуть больше двух лет, я, кажется, наконец начала заражаться пренебрежением местных к тем, кто слетался сюда в сезон отпусков, как стаи саранчи.
– Ну и льет, – раздалось рядом со мной.
Обернувшись, я встретилась взглядом с Павлом Николаевичем, привычно улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.
История нашего знакомства насчитывала добрый десяток лет. Когда-то Павел Николаевич был моей огромной безответной любовью. Ради него я едва не позабыла семейную установку на запрет романов с женатым мужчиной. Пожалуй, лишь его моральные принципы и здравый смысл не позволили мне наделать глупостей. А еще он заставил меня поверить в себя, и за это я до сих пор была ему благодарна.
Его одобрительные замечания насчет моих литературных способностей стали толчком к тому, что однажды я начала записывать историю, возникшую в моем воображении. Тогда я считала, что мне удалось придумать отличный мир с интересными героями. Пока в один прекрасный момент я не оказалась в этом самом мире, где довольно быстро выяснилось, что никакой я не автор, а банальный передатчик информации и что вырвала меня из нашего мира в тот древняя сила, которой понадобилась жертва.
Вообще-то, когда я пыталась вот так структурировать в голове случившееся пять с лишним лет назад, выходила полная ерунда, и впору было записываться на прием к хорошему психиатру. Вот только я действительно целых два месяца провела в ином мире, чему имела неоспоримое доказательство, даже целых три: шрам на руке после ранения стрелой, деревянную бусину-оберег и… сына, как бы странно это ни звучало.
А началось все с моей подростковой влюбленности в Павла Николаевича и желания оправдать его веру в мои способности.
Вернувшись в свой мир после двухмесячного отсутствия, я некоторое время чувствовала себя дезориентированной и оглушенной. Мне даже некогда было толком погоревать об оставленных в Свири людях: все силы уходили на то, чтобы заново устроить свою жизнь.
Родители не просто не поддержали меня в решении родить Диму, они поставили ультиматум: либо нагулянный неизвестно где ребенок, либо они. Возможно, для кого-то это прозвучало бы чудовищно, но в моей семье всегда дорожили репутацией, поэтому я ожидала чего-то подобного. И все равно в тот момент оказалась морально не готова.
Я, конечно, выбрала Димку. «А как иначе?» – ответила я тогда разочарованной маме, невольно повторив фразу, сказанную мне однажды Альгидрасом. Я не могла убить своего сына… нашего с ним сына.
Мама позвонила через пару месяцев и предложила выход из ситуации. Ее звонок застал меня по дороге с конференции. К счастью, Дима вел себя в животе вполне сносно. Во всяком случае, слово «токсикоз» я знала только понаслышке.
Выход из ситуации оказался в прямом смысле слова выходом – замуж. За сына ее приятельницы, которому я всегда нравилась и который готов был закрыть глаза на «некие факты», как выразилась мама.
Надо сказать, что под ее давлением я даже задумалась. Кандидат был немолод, называл меня неизменно Наденькой и цитировал Блока. Но потом я представила, что на его коленях будет сидеть мой сын и слушать Блока… Нет, я ничего не имела против Блока. Наоборот. Но от неприятной картины, возникшей перед мысленным взором, избавиться уже не могла. Мама в ответ на мой отказ пожелала мне удачи в воспитании ребенка и выразила надежду на то, что хотя бы из него выйдет толк. Впрочем, тут же призналась, что особо этого не ждет.
Я прорыдала полдня. Подруга, позвонившая в разгар моих стенаний по поводу собственной ничтожности, дала мне полчаса на сборы и вытащила на выставку абстрактной живописи.
Тогда-то, спустя почти три года после нашей последней встречи, в моей жизни вновь возник Павел Николаевич. Выставка располагалась в нескольких залах, и мы с Ольгой, увлекшись картинами, потеряли друг друга из виду. Остановившись у одного из полотен, я попыталась отыскать указанный в названии дуб, но, увы, работа была действительно абстрактной. Димка неожиданно начал так беспокойно шевелиться, что смотреть дуб мне расхотелось, и в этот момент за моей спиной раздался знакомый голос:
– Справа внизу – корни. Видите, они уходят за раму, в другой мир. А все остальное – крона. Она целый