В ее взгляде, брошенном на Грита, горела дикая ненависть. Я не сразу сообразила, почему так хорошо понимаю такие сложные речевые обороты. Оказалось, что подошедший ко мне Алвар переводит ее слова. Я скользнула по нему рассеянным взглядом и посмотрела на Альгидраса. Тот застыл, глядя на Альмиру безо всякого выражения. Наверное, остров могло бы смыть прямо сейчас. Впрочем, Дева вряд ли это позволит, если верить Миролюбу.
– Что ты должна была делать? – спросила я на русском, и Алвар перевел.
Альмира посмотрела мне прямо в глаза с болезненным вызовом.
– Вы должны были стать слабыми. И быть не вместе. Все.
Альгидрас обхватил руками затылок и запрокинул голову к небу. Он по-прежнему молчал.
– Кто стоит за этим? – спросил Алвар.
– Я не знаю его имени, но у него нет сердца, – ответила Альмира. – Как и у каждого из них. На моем острове гибли дети и старики. От их рук. И их же руки занесли бы меч над моим сыном, если бы я не делала то, что они скажут. Можете ненавидеть меня, можете проклинать. Но я мать, и для меня нет ничего дороже жизни моего сына.
Альтей, обнимавший мать за талию, не сводил с нее глаз. Альмира же смотрела на меня, и я понимала, что не могу ее ненавидеть. Разве я сама поступила бы иначе? Когда Грит приволок сюда Альтея, я ведь почувствовала разочарование. Значит, где-то в глубине души готова была пожертвовать Альтеем ради жизни своего сына. Если бы меня поставили перед выбором, я бы, наверное, всем смогла пожертвовать.
– Кто забрал Силу стихии у твоего сына? – неожиданно спросил Алвар.
Альмира, что удивительно, сразу поняла, о чем речь. Видимо, она знала гораздо больше, чем я предполагала.
– Смерть, – ответила она. – Я была смертельно ранена в ту ночь. Тогда я думала, что это Святыня хванов пришла на помощь своей жрице, но после ведун рассказал мне, что меня сберегла Сила моего сына. Умри я тогда, он бы тоже умер, и Сила стихии не дала этому случиться. Я не сумела постоять за себя, – голос Альмиры звучал глухо. – Успела лишь полоснуть по лицу ритуальным кинжалом того, кто в ответе за все это, – она обвела рукой пространство и добавила: – Если увидите мужчину со шрамом на щеке, бегите на край земли. Хотя он и там найдет.
Переведя слова Альмиры, Алвар вдруг принялся беспокойно озираться по сторонам.
– Альгар, ты чувствуешь Димара? – неожиданно спросил он.
Альгидрас, все еще глядя в небо, медленно покачал головой:
– Когда на острове началась резня, я понял, что это Дева, и закрыл людей, чтобы она не могла до них дотянуться, а когда я закрываю, я сам ничего не чувствую.
Он говорил неправдоподобно спокойным тоном.
– Закрыл целый остров? – вырвалось у меня.
Он обернулся ко мне и, бессильно уронив руки, кивнул, а потом произнес, глядя мне в глаза:
– Прости меня. Я был слепым дураком.
– Альгар, это не тот остров, – подал голос Алвар. – Сумиран пытался дать мне знать, но я так надежно его укрыл…
Альгидрас перевел взгляд на Алвара. Он выглядел как человек, утративший способность удивляться.
– Ты ступил на него по праву крови, а я пришел за тобой, – пояснил Алвар. – Но Альтар открывал вам проход на другой остров.
– Где савоец? – раздался за спинами кваров окрик Миролюба.
Грит тут же отдал команду своим людям – и те расступились, убирая в ножны вытащенные было мечи.
Грудь Миролюба ходила ходуном, а в руке он сжимал окровавленный меч. Державшиеся за его спиной люди Алвара тоже выглядели потрепанными и возбужденными.
– Он забрал Святыни. Все мои люди погибли, – Миролюб смотрел на Алвара расширившимися глазами.
Кажется, он не ожидал, что все завертится так быстро и будет происходить настолько вразрез с планом, который они с Алваром придумали.
– Что еще случилось? – спросил княжич, когда понял, что его новости никого не повергли в шок.
– Он забрал моего сына, – против воли всхлипнула я.
– Мы ждали тебя, – подал голос Алвар.
Миролюб, все еще не отошедший от боя и новостей, беспокойно оглядел воинов Алвара и небольшой отряд Грита.
– Далеко идти? – спросил он у Альгидраса почему-то на кварском.
– Если его повели к Святыне, то я знаю короткий путь, которым они точно не пойдут. Слишком трудный, – ответил вместо Альгидраса Грит.
– А мы там пройдем? – уточнил Миролюб.
Грит с сомнением посмотрел на меня.
– Я пройду там, где нужно, – заверила я его.
– Пройдем, – кивнул Грит.
– А если его отвели не к Святыне? – спросил Миролюб.
– Здесь не так много мест, где можно спрятаться, – ответил Грит. – Мы обыщем их все.
Я едва не застонала, понимая, что, пока мы будем обыскивать остров, может стать поздно.
– Насколько ты веришь своим людям? – неожиданно спросил Альгидрас у Грита.
– Они подняли мечи против своих друзей и братьев, когда те пытались меня убить, – ответил Грит.
– Мы можем точно узнать, где Дима, если я перестану всех укрывать. Я смогу его услышать, но те, до кого успеет дотянуться Дева, могут обезуметь. И твои люди тоже.
По вискам Альгидраса катился пот, и говорил он с трудом.
– Обожди, – поднял руку Миролюб и, кажется, только тут заметил, что все еще сжимает меч. – Ты закрываешь всех, как в Свири?
Он обтер лезвие о штанину и убрал меч в ножны. Альгидрас кивнул.
– Один? – хванец снова кивнул, и Миролюб с уважением качнул головой. – А сможешь потом снова всех закрыть?
– Не знаю, – выдохнул Альгидрас.
– Выходит, мы можем узнать, где мальчонка, но погрузить этим в безумие весь остров? – голос Миролюба звучал по-деловому. – Давай, хванец. Один раз живем.
Он повертел шеей и снова вытащил спрятанный было меч из ножен. Альгидрас оглянулся на него и вдруг сказал:
– Обратной дороги может не быть.
– Я слышал, – кивнул Миролюб и ничего не добавил.
Алвар вполголоса перевел Гриту конец разговора, поскольку Миролюб и Альгидрас говорили на словенском. Грит потер шею, посмотрел на своих людей, потом на дочь и повернулся ко мне:
– Спрячьтесь в комнатах, Надия.
– Я пойду с вами!
– Он дело говорит, – неожиданно поддержал его Альгидрас. – Здесь сейчас может быть опасно. Мы потом тебя заберем.
Вдохнув полной грудью, он повернулся к Альмире и что-то сказал ей на хванском. Та, схватив Альтея за плечи, поспешила к кухне.
– Правильно, – одобрил Грит. – Она и ее сын станут первыми, кто падет здесь.
Альгидрас посмотрел на него и жестко произнес:
– Если с ними что-то случится, виновный умрет.