— Точно все нормально будет? Не получится, как я?
— Вань, откуда? У тебя по нашей линии передалось. У Любы-то все нормально!
— Родит, думаешь?
— Вань, ты как старая бабка!
— Будешь с вами бабкой — папка волнуется, мам Люба дергается...
— Вань, меня вон мамка дома одна родила без врачей — как видишь, до семидесяти доживаю.
— Ты, баб, не сравнивай, ща экология какая?
И случилось так, что мам Люба родила на три дня раньше срока. Папка был на работе, Ванька в школе. Когда посредине урока у него завибрировал телефон, и он увидел, что звонит бабуля, даже струхнул — мало ли чего. Попросился выйти, в коридоре тут же набрал номер.
— Баб, чё?
— Ванечка, Ванечка, с сестричкой тебя, мальчик.
— Как с сестричкой? Чё, уже родили?
— Да! Я только тебя проводила, как схватки начались, до роддома успели доехать, и через полчаса у нас Машенька родилась, три двести, пятьдесят сантиметров.
— Ууу, чё такая мелкая? Баб, а папка?
— Папка твой уже круги нарезает здесь.
— А вы у роддома?? Меня дождитесь, я быстро.
Заскочил в класс, негромко пояснил учительнице, что и как, та улыбнулась и кивнула, разрешая. Ванька в минуту собрался и усвистел.
У роддома счастливый папка разговаривал по телефону с мам Любой.
— Чё там? — спросил Ванька.
— Любушка, сынок прискакал! — папка отдал телефон сыну.
— Мам Люб, чё такую мелкую родила. Я думал, килограмм пять родится? Я? Конечно рад! Шучу я так, ты как? Честно, не врешь? На кого похожа? Не поняла ещё? А-а-а, не разглядела? Темненькая? Значит, на папку! Ладно, мы тебя, то есть вас — ждем домой, целуем!
— Папка, с дочкой тебя! — Сынок облапил своего любимого папку, а папка, смеясь во все горло, сказал:
— А тебя с сестричкой!
— Баб, иди в нашу кучку, — позвал её эксклюзивный внук.
Так и стояли втроем обнявшись, радостные папка, сын и бабуля. Никто и не вспоминал, что бабуля только наполовину родная. Славке она давно стала нужной и родной Сергеевной, а про Ваньку и говорить нечего.
На выписке Ванька подрастерялся, когда папка дал ему на минуточку подержать маленький сверток.
— Это чё? Она же совсем ничего не весит, Рэйка во сколько раз её тяжелее? Как её такую в руки-то брать?
Папка осторожно отогнул уголок какого-то белого кусочка материи, прикрывающего личико сестрички, и Ванька совсем растерялся:
— Какая маленькая, личико-то пол моего кулака? Папка, я прямо боюсь!
— Баб, на, подержи, мне чё-то совсем не в жилу, я опасаюсь — у меня руки-то больше, чем она вся. Ух ты, ну и кроха — Машулька-крохотулька.
Крохотулька пищала, все суетились вокруг, а Ванька ждал, когда она хоть чуть подрастет, брал её на руки только упакованную.
— Папка, как тебе не страшно её брать-то, я панически боюсь, чё-нить ей не так сделать!
Папка только пожимал плечами, говоря:
— Ты тоже не Ильей Муромцем родился, на пятьсот граммов всего больше и был!
Внук бабуле на кухне говорил:
— Баб, ты глянь, как Слава наш маляву обожает!
— Ревнуешь, Ванечка?
— Ты чё? Наоборот — радуюсь!! Он такой мягкий стал!
— Все шепчетесь? — зашел мягкий папка с Машулькой на руках.
— Да вот говорю баб Пане, что давно тебя надо было оженить и родить маляву.
Папка ухмыльнулся:
— Сам же долго выбирал мне жену-то!
А ничё путнего не попадалось!
— Вань, мать звонила, сказала...
Ванька его перебил, говоря с интонациями баб Гали...
— Приехать никак — весна началась, надо все посадить и так далее...
— Ну, примерно так! — подтвердил папка. Ванька безнадежно махнул рукой:
— Пока наша Марья замуж не соберется, так и будет со своим хозяйством, да кумовьями!!
— Вань, подержи пять минут! — папка осторожно положил спящую дочку ему на руки, и сидел какой-то растерянный Ванька, и так трогательно смотрел на спящую крошку, что у Прасковьи внутри все замерло от умиления.
— Баб, она такая смешная. Я тут ножку её померил, пол пальца моего.
— Когда ж ты подрастешь-то чуть-чуть хоть, и буду я тебя на шею сажать, и станешь ты на всех смотреть свысока??
К лету появились покупатели на бабулину квартиру, папка ездили с Ванькой показать, поговорить, то-сё — женщины оставались дома, и в июне состоялась продажа.
А сын предложил идею.
— Переехать сюда и купить большую пятикомнатную квартиру, или вон домик, как у Стасовых, чтобы всем было места много, да и воздух здесь чище, чем в Москве, баб, скажи?
— Но как же, ведь у тебя школа, у Славы работа?
— А чё школа — здесь их нет что ли? Работа — вон, дядь Юра поможет. Вы прикиньте там все — я думаю, и Машульке здесь, и Рэйке лучше будет.
Родители долго думали, прикидывали, советовались с дядь Юрой и дедами Пашей и Ноем, и решились-таки на поиски подходящего жилья здесь, в городе, тем более Антонов сразу же сказал, что с работой у Славы проблем не будет.
Дед Ной ждал внука, Константина, к августу — уже точно решили так назвать.
Стасовы-Антоновы хулиганили, подросший Арсюшка Волков от них не отставал.
Только дергалась и переживала Тома — очень уж сложная получилась беременность у Наили — токсикоз, угроза выкидыша. Айшу на все лето отвезли к бабуле в Татарию — Наиля не вылезала из больницы.
Генка сходил с ума от тревоги и переживаний за жену и дочку — уже знали, что будет девочка, чуть не влетел в большую аварию, мамка орала на него полчаса, обзывая, как всегда, дубиной и болваном.
А Генка, похудевший, с запавшими глазами, поднял на неё тоскливый взгляд.
— Это мне такое наказание за все происшедшее тогда, я точно знаю. Жалко только, что не я конкретно страдаю, а мои самые дорогие.
— А вот и понимай теперь, как это больно бывает! — припечатала Тома. — Когда твой близкий страдает, а ты мало чем можешь помочь, оно всегда больнее и сложнее.
И Генка решился... поговорить с Людой, купил розы, пошел к ней офис, подождал, пока она освободится, и попросил уделить ему немного времени. Пошли в парк, Генка внимательно вгляделся в бывшую.
— Какая ты стала! Я рад за тебя... понимаешь, Люд, я-дурак... знаю, что надо было сразу, а вот дошло только недавно.
— Ген, тебе он нужен, этот разговор? У меня к тебе ни злости, ни обиды, ничего нет, я наоборот, рада, что все так случилось, как говорится, "что Бог не делает — все к лучшему". У тебя славная жена, у меня — самый лучший муж. Что ты решил ворошить