— "Выдержать, не зареветь, не показать, что больно!"
Единственное, что она сказала ему:
— Прежде чем родить ребенка, пройдите обследование, первый мальчик страдает от эпилепсии, по её линии есть больные, вали, сюда приходить не смей!
И когда за ошарашенным и поникшим, так и не одевшимся мужем, закрылась дверь, у Люды подломились ноги.
Ной успел подхватить её и, осторожно приобняв, повел к дивану, усадил, оставил с ней Рэя, который умильно крутил хвостом и вылизывал лицо, а сам пошел к себе. Через несколько минут принес какой-то ароматный горячий напиток:
— Выпей, Людочка, это старинный грузинский рецепт чая с травами, ещё моя прабабушка делала так в минуты тоски и уныния.
Рэй успешно слизывал слезинки с её щек, и Люда уже не рыдала, а старалась отвернуться от шершавого языка-лопаты, слабо улыбнулась:
— Утешители вы мои хорошие! — Попробовала напиток. — Ной Нодарович, но ведь в нем есть спиртное!
— Вах, савсэм капэлк! — с грузинским акцентом сказал Ной. — Люда, поверь умудренному, битому жизнью мужику. Сейчас тебе кажется, мир рухнул, а когда успокоишься, придешь в себя, то осмотревшись, поймешь, что Господь вот этими неприятными, я бы сказал, мерзкими событиями, тебя от чего-то более плохого уберег. Ну, не приехала бы ты раньше, так и тянулась бы эта тягомотина, муж на шее,"заклятая подруга" всю жизнь тебе завидующая.
— Но чему, Ной Нодарович?
— Давай уже пусть ты будешь мне говорить просто — дядя Ной?
— Согласна! — кивнула Люда, обнимая такого славного Рэя.
— Люда, мой Рэй... он очень мало людей к себе подпускает, а любит и того меньше. Кроме меня обожает тебя и моего, как бы это помягче сказать, заср... сыночка — Гоги, а собачка моя ни разу в людях не ошиблась. Почему, думаешь, мы с твоим... кхе-кхе... не сошлись? Потому что Рэй сразу же насторожился, а тебя... вон, ковриком расстилается... Лучше раньше, чем позже узнать и увидеть пакостное нутро человека.
— Но, дядя Ной, мы же с детства знали, что будем вместе. Он Светку всегда терпеть не мог, презирал, меня от дружбы с ней отговаривал постоянно!
— Зависть, банальная зависть — страшная, неизлечимая болезнь, а эта твоя... завидовала тебе всегда. Неужели ты не поняла, что и муж твой ей не особо нужен, только чтобы тебе досадить.
— Но почему? Я же всегда с ней последним делилась?
— Вот, просто тебе не повезло дружить с неблагодарной, это сорт людей такой, они не умеют быть благодарными. Посуди сама — пока учились, ты была выгодна, в учебе помогала, родители твои вещи красивые присылали, ей перепадало, выросли... у неё как-бы сложилось удачно, муж-офицер, заграница, что ты со своим мужем-водителем, рядом с ней не стояла, как говорит молодежь? Ну, а дальше опять у неё невезение, а ты на приличной должности, при муже верном, ну как, скажи, удержаться и не подгадить?
— Но они же с Генкой терпеть друг друга не могли, откуда вдруг такая любовь?
— Это не любовь, это обикновенная похоть! Мужу твоему не дома надо было сидеть, а пахать, тогда бы не до сладких женщин было. Поверь мне, там все закончится очень плохо и быстро, и придет он проситься назад.
Люда, шмыгнув, помотала головой:
— Нет, возврата не будет, я брезгливая, я же всю оставшуюся жизнь буду помнить эту картину. Только вот... — Людины глаза наполнились слезами.
— Что, девочка, ты плачешь, не надо жалеть такое... дерьмо.
— Нет, я не об этом, ребенок без отца будет.
— Что? — потрясенно воскликнул Ной. За долгими душевными разговорами, что вели они с Людой, он узнал многое, особенно истовое, несбыточное желание Люды — родить.
— Людочка, девочка, ты будешь мамой?
Она кивнула. Что-то воскликнув по-грузински, Ной порывисто вскочил:
— Ай, как ты меня порадовал, порадовала, ай, как славно! Люда, прости меня, старого, что я так радуюсь, когда тибе плохо, но человек родится... ай, какой счастье! Пазволь мине, ай, я когда волнуюс, неправильно гаварю, пазволь мине стать дедом твоему малышу. Мой негодний син, наверно, савсэм ни женится. А тут чудо маленькое! Обищаю, буду самым лючим дедом! Ни радным, но дедом! Люда, разрешишь ли?
Ной сиял, казалось, у него внутри зажглось солнце, и Люда, смотря на его такую искреннюю радость, немного успокоилась.
— Дядя Ной, согласна! Мне бы сейчас ремонт сделать, полностью, мебель поменять, противно ложиться в кровать, да и спальню надо под малыша переделать.
— Все сделаем, Людочка. Все будет — как конфетка, ты не волнуйся, у миня второе дихание открилось! Вах, как хорошо! Ты занимайся разводом, а я поищу хорошую бригаду, чтобы сделали ремонт качественно и быстро. Замечательно, мне, старику столько проблем подвалило, будем с Рэем делами заниматься, а не киснуть.
— Но Вы и не кисли никогда, вон, пробежки, тренажеры.
— Э-э-э, это все не то, сейчас настоящие заботы появились, спасибо тебе, девочка! — он поцеловал ей руку. — Я счастлив, что оказался нужен вам с малышом, хорошо бы девочку родить, бантики, платьица, куклы...
Он аж зажмурился. А Рэй, поднявшись, лизнул Люду в щеку и положил свою тяжелую голову ей на колени.
— Вот, Рэй тоже рад, да, мальчик? — Мальчик басовито тявкнул. — Вах, какой нянька будет у нашего малыша! Ты много потеряла, но приобрела ещё больше, ничто в мире не сравнится с детскими ручонками, что обнимают тебя... Это такое счастье! Люда, что Господь ни делает — все к лучшему! Я сейчас пойду, ты отдохни, а завтра начнем дела делать.
Оставшись одна, Люда обошла свою такую уютную до сегодняшнего дня квартирку и поняла, что не оставит ни кровать, ни диван, ни кресла, полностью поменяет кухню, оставит только бабулин комод, круглый стол и стулья. Походила, собрала все эти статуэтки-сувенирчики, фигурки зверюшек, всякую другую мелочь, подаренные в разное время ей 'подругой', выкинула в мусор, долго тщательно оттирала ванну, потом, намывшись, постелила новое белье и уснула на узком диванчике.
ГЛАВА 2
Утром, едва она проснулась и было запечалилась, как пришел сосед. Ной очень внимательно вглядывался в лицо Люды и осторожно поинтересовался:
— Люда, ты как себя чувствуешь?
— На удивление неплохо, наверное то, что будет малыш перевесило... вчерашнее.
Сосед повеселел:
— Вот и замечательно, так, я приготовил хачапури — да, да, не удивляйся... Я искусный кулинар, меня учила моя бабушка Кетеван — эта чудо-женщина до сих пор не отходит от плиты, несмотря на свои девяносто с хвостиком. Она и двоюродная бабушка Нино