— Ну, прости.
— Нет. Надо знать, что уходить от мамы нельзя. Помнишь, что с колобком случилось, когда он укатился?
— Лиса съела.
— Вот! Пока я работаю, ты должен тихонько сидеть и ждать меня.
Да кому я говорю. Он еще мал. Что хочет то и делает.
Живот сводит не только от голода, но и от страха, что могла не найти сыночка.
— Мамочка, ну, пожалуйста.
— Сережа. Ты знаешь правила. А если бы тебя забрал кто? Как бы я тогда жила? — я никак ни могла успокоиться и простить сына. Да, я виновата. Виновата, что таскаю его на работу. Виновата в том, что не могу содержать на должном уровне. Виновата, что денег не хватает.
Но я очень стараюсь быть для него лучшей мамой.
Зайдя в раздевалку, я села на скамейку и расплакалась.
Это просто трудный период. Но как же мне тяжело.
— Мам. Ну, мам. Ну, не плачь. Смотри, смотри, что у меня есть, — сын достал из кармана распечатанную шоколадку и протянул ее мне.
— Где ты ее нашел?
Наверно кто-то выбросил, а он ее поднял. Надеюсь, не ел.
— Не нашел. Мне ее дядя купил, — его бровки изогнулись.
— Какой еще дядя? — я побледнела.
Сын замялся.
— Добрый. Я съел половинку, а остальное тебе оставил, ешь. На, — сунул в лицо.
— Я ведь говорила ничего у чужих не брать.
Из меня получилась отвратительная мать. Я ничему не научила сына.
— Он мне еще вот что дал.
Увидев пятитысячную купюру в руке Сережи, я вылупила на них глаза.
Вихрь тревоги пронесся в мозгу, отмечая, в каких углах стоят камеры видеонаблюдения и что нужно срочно бежать к охране.
— За что он дал тебе такие деньги? — затрясла сына.
Господи. Да передо мной сейчас весь мир перевернулся. Каких только извращенцев не бывает.
Заманил шоколадкой, а потом…
Я схватила Сережу за плечи и начала осматривать.
— Что дядя делал с тобой?
— Мы говорили, — насупился.
— И все?
— Все.
— Никуда с ним не ходил?
— Нет. Просто стояли и говорили.
— Что ты ему сказал?
— Что у нас нет еды.
Я приложила ладонь ко лбу.
Позор какой. Провалиться на месте. Сережа выдал наше плачевное положение и какой-то мужчина пожалел его. А я ведь ни раз поучала сына не рассказывать о нас, о том, что происходит в нашей семье.
Обняв себя руками, я медленно проговорила:
— Нам чужого не надо, слышишь? Куда этот дядя пошел?
— На лифте уехал.
И где я теперь его найду? Тут полно офисов. А всяких дядей еще больше.
Мы поступим так.
— Вот эти деньги, — я показала сыну тысячу рублей, которые мне дали за уборку кабинета. — Я заработала, и на них мы пойдем в магазин. А вот эти, — взяла из рук ребенка пятитысячную купюру. — Называются подачка. Это — чужое. Мы их уберем. И если вдруг встретим того дядю, вернем их ему обратно. Ясно тебе? — Сережа кивнул. — И если ты еще раз уйдешь, мама тебя никогда не простит. И будет вечно дуться. А это значит ни сладостей, ни телевизора ты не получишь. Понял?
— Да.
— Иди ко мне, — я обняла сына и глубоко вздохнула. — Я люблю тебя и очень сильно переживала.
— Прости. Я тоже люблю тебя, — он уткнулся мне в живот.
Вроде смотришь, развит не по годам, но все равно он маленький мальчик.
Мы, взрослые, совершаем ошибки, влияющие на дальнейшую судьбу, а что взять с ребенка?
Мне надо быть внимательней и не упускать Сережу из поля зрения.
— Я сейчас переоденусь и уходим.
— А что делать с шоколадкой?
— Ешь сам, я не хочу…
Сегодня мы освободились позже, но зато нам есть на что сходить в магазин. Мне заплатили намного больше, чем я предполагала.
Возьму еще творог, макароны, рис, пару яблок. Может, по акции что-то недорогое... Теперь, даже если нам завтра не дадут зарплату, мы не будем голодными, я тоже смогу нормально поесть.
А за комнату…
От Русика и его мамы, как-нибудь отмахаюсь. Все-таки не многие согласятся въезжать в их клоповник.
Мы вышли из здания, и когда начали пересекать парковку, Сережа вдруг закричал.
— Вон-вон-вон, — и указал на выезжающий с места автомобиль. — Волк, который хотел утащить колобка, — сын переиначил все мною сказанное.
— Тот дядя, который дал тебе деньги?
— Да!
— В белой машине?
— Да.
Когда мы его еще встретим? Надо сейчас же поймать. Тем более на встречу выезжает.
— Бежим к нему, — я покрепче сжала ладонь сына и на бегу, замахала рукой с пакетом, чтобы обратить на себя внимание водителя. — Стойте!
Машина резко затормозила, и мы с Сережкой приблизились к окну.
Я достала из кармана пять тысяч и, распрямив банкноту, потрясла ей.
Темное стекло стало опускаться.
— Заберите свои деньги. Нам они не нужны.
Но чем больше открывалось окно, представляя хозяина автомобиля, тем сильнее на моем лице проявлялся ужас от происходящего.
Темные волосы, уложенные в деловую прическу, морщинка на переносице, голубые глаза, смотрящие с удивлением. Слегка приоткрытые полные губы.
Эту физиономию я хотела бы навечно забыть!
Виктор Абрамов.
Отец моего ребенка.
Только не это.
Захотелось исчезнуть, только бы не видеть его.
— Валерия? — произнес, изучая мое лицо.
А я думала он уже забыл мое имя.
Негодяй!
Закрыв собой Сережку, только бы Абрамов не догадался, кто стоит передним, я проговорила:
— Это твое, забирай свою подачку, — кинула в салон деньги и пошла прочь от человека, разбившего мне сердце. Использовавшего меня. Унизившего…
Глава 4
Лера
Одним прекрасным утром, он показал мне мое место.
И мы больше не встречались.
Только Абрамов не знал, что наша короткая связь, закончилась для меня беременностью.
Нет! Он не поймет, что Сережка от него.
Мы предохранялись, и это будет для Виктора фактом того, что мальчик, с которым он сегодня беседовал, не его сын.
И он даже не подумает о том, что защита не сработала в полной мере и дала течь.
Правда ведь?
Все в прошлом.
Я не пришла к Абрамову, не попросила о помощи.
Я воспитываю нашего сына одна.
Я сама оставила беременность и не жалею об этом. Пусть мне очень трудно, но настанут времена, когда будет легче. Я верю в это. У нас с сыном все будет хорошо…
Придя домой, я сварила большую кастрюлю борща. Дня на три хватит. И сделала макароны по-флотски.
Наконец-то я могла нормально поесть, но после встречи с Абрамовым даже не хотелось.
Получается, теперь он работает в соседнем корпусе, и есть вероятность, что мы