— Ты быстро делаешь выводы, — я отставила бокал, стараясь, чтобы пальцы не дрогнули от его близости.
— Я просто знаю, что вижу, — он не спешил отстраняться. — И вижу, что ты красива. Не только в том смысле, что на тебя хочется смотреть… У тебя в глазах есть что-то, что мешает отвести взгляд.
Внутри что-то сжалось — не от смущения, а от того, что он говорил это так, будто не сомневался ни в одном слове.
— Ты часто так говоришь девушкам? — спросила я.
— Нет, — он качнул головой. — Я вообще редко подхожу. А уж говорить… зачем, если это не правда?
Я улыбнулась, но чуть сдержанно, как будто держала оборону, хотя понимала, что она уже трещит. Он снова взял свой бокал, отпил, и на мгновение между нами возникла тишина — не холодная, а насыщенная, как воздух перед дождем.
— У меня есть условие, пока это знакомство не затянулось, — сказала я, скрестив руки на стойке. — Завтра — мы незнакомы. Я просто уйду, ты не станешь задавать вопросов и пытаться меня задержать.
Он даже не моргнул.
— Обещаю. Все остальное беру на себя.
Он сказал это так просто, что я вдруг поняла, что он действительно выполнит. И от этого стало еще сложнее держать голову холодной.
Ночь показалась мне бесконечной. Бесконечно счастливой в танце и его объятиях. Но сказка заканчивалась с первыми лучами рассвета.
— Пойдем, я тебя отвезу, — сказал он негромко, и это было не предложение, а будто продолжение уже начатого движения.
Он оттолкнулся от стойки и протянул мне руку. Не потянул силой — просто оставил ладонь открытой, глядя так, что я положила свою, не раздумывая. Мы пошли сквозь толпу, и он шел первым, создавая вокруг нас маленький коридор. Ладонь на моей пояснице направляла так легко, что я скорее чувствовала ее тепло, чем движение.
Кто-то задел меня плечом, но он чуть отстранил меня в сторону, и в этом коротком касании было больше заботы, чем я ожидала от парня, с которым знакома меньше пары часов.
Двери клуба выпустили нас в августовскую ночь. Воздух был теплый, с запахом лип и нагретого камня. Шум музыки остался позади, и теперь я слышала только свои шаги и его рядом.
— Отель далеко? — спросил он. — Где ты остановилась?
— Минут пять на такси, — ответила я.
Он хмыкнул и повел меня к своей машине, припаркованной неподалеку. Капот блестел под фонарем, на стекле еще держались мелкие капли после дождя. Он открыл передо мной пассажирскую дверь и чуть отступил, пропуская внутрь.
Я села, аккуратно поправив платье, чтобы не прищемить ткань, и устроилась на сиденье. Он закрыл дверь без резкого хлопка, обошел машину и сел за руль.
Двигатель загудел, и машина мягко тронулась. В салоне было тихо, только гул мотора и шорох шин по влажному асфальту. Я смотрела в окно, наблюдая, как фонари вспыхивают и гаснут в каплях дождя на стекле.
Он вел спокойно, но я чувствовала, что он чуть повернулся в мою сторону. Достаточно, чтобы я кожей ощущала его взгляд, скользящий по моему профилю.
— Что? — спросила я, не поворачиваясь.
— Запоминаю, — сказал он просто. — На случай, если больше не увижу.
Я не ответила. Хотелось напомнить, что мы договорились: никаких продолжений. Но слова застряли.
Через пару минут он припарковался у входа в мой отель. Вышел первым, обошел машину и открыл передо мной дверь. Ладонь предложила опору, и я коснулась ее пальцами — слишком коротко, но достаточно, чтобы по коже прошел ток.
В вестибюле было тихо, только слышалось глухое жужжание кондиционеров. Полированная плитка отражала свет бра, и все выглядело так спокойно, что даже казалось, будто клуб был в другой реальности.
Он дождался, пока я подойду к лифту, и нажал кнопку. Я стояла чуть сбоку, чувствуя, что он рядом, но не касаясь его. Это «не касание» казалось громче любого прикосновения.
Лифт приехал с мягким звуком, двери разошлись, и мы зашли внутрь. Он остался чуть ближе к стене, я — напротив, и между нами было всего пару шагов. Свет в кабине был теплый, но моргал, как старое кино — то освещая его лицо, то оставляя в полутени.
На каком-то этаже кабина чуть качнулась, и я ухватилась за поручень. Он склонил голову, глядя на меня, и положил ладонь на стену рядом с моим лицом. Мы оказались непозволительно близко.
— Если хочешь, чтобы я ушел, просто скажи, — произнес он.
Я смотрела на него и знала, что не скажу.
Двери лифта распахнулись. Он сделал шаг в сторону, пропуская меня вперед. Коридор был пустой, а ковролин глушил шаги. Я остановилась у двери, достала карту-ключ, но он взял ее у меня — и вставил в замок так уверенно, будто делал это не впервые.
Щелчок, зеленый огонек. Он открыл дверь и придержал ее, пока я вошла.
Внутри номер встретил мягким светом из-под шторы и тихим гулом кондиционера. На столике стояла бутылка воды, рядом — два стакана. Чемодан я даже не распаковывала: он стоял у стены, молча подтверждая, что я здесь всего несколько часов.
Я обернулась. Он закрыл дверь, положил карту на тумбочку и подошел ближе.
— Что-нибудь хочешь? — неловко спросила я, понимая, что у меня ничего нет.
— Только тебя, — лукаво прищурился он.
Он стоял близко, так, что воздух между нами будто стал плотнее, и все равно оставлял мне дорогу к отступлению. Стоит сделать один шаг в сторону… Я положила сумку на стул у стены, повернулась обратно, и он в этот момент поднял ладонь к моему лицу — не касаясь, а очерчивая границу, как художник перед первым штрихом. Пальцы зависли у виска.
— Хочу тебя поцеловать, — сказал он так просто, будто называл свое имя, которого я так и не узнаю. — Если передумаешь — скажи.
Я не передумала.
Глава 3
Я не передумала.
Первое касание вышло не стремительным, а выверенным, как шаг на незнакомой лестнице: губы встретились и задержались, а меня удивило, как уверенно он умеет держать эту паузу, не требуя от меня ничего лишнего. Он едва отступил, дал вдохнуть, снова вернулся — глубже, теплее, уже с тем самым притяжением, которое не объясняют словами.
Его ладонь медленно скользнула с моей щеки к шее, остановившись в ямке под ухом, а вторая нашла мое запястье, подняла его и положила на свою шею. Под пальцами я ощутила пульс — ровный, как метроном, но сбившийся с привычного