— Наркотики — это не наша епархия, и от того, что ты сядешь за хранение, мне лично ни холодно ни жарко, — доверительно сказал ему сам майор. — Я тебя, братец, наоборот, вытащить из этого дерьма хочу.
«Перетащив в другое дерьмо», — чуть было не добавил Алексей, но мудро прикусил язычок. В конце концов, майор Кроткий не просил ничего особенного. Ничего такого, чего Леша Пряников не делал бы каждый день по роду своей работы на телевидении. Правда, на ТВ Алексею за эту работу платили, а в УБЭПе никаких финансово-экономических бонусов даже не обещали. Но Леша трезво рассудил, что свобода и репутация сами по себе дорого стоят, так что на деловое предложение майора лучше согласиться.
Теперь, правда, он сильно сомневался, что сделал правильный выбор. Впрочем, переживать по этому поводу было поздно. УБЭПовский госзаказ оператор Пряников уже выполнил. Осталось передать отснятый материал майору или его людям и надеяться, что бандитские рожи из казино никогда не найдут кудрявого блондина, удиравшего от охраны в обнимку с пухлой барсеткой. Свои запоминающиеся белокурые локоны Алексей при первой же возможности представившейся ему в ходе пробежки через увешанную тряпками площадку для сушки белья, накрыл головным убором.
В ближайшее время он собирался и вовсе сбрить кудри, а барсетку отправить на свалку истории, предварительно вытащив из нее техническую начинку. Приобретенная в Интернет-магазине шпионских штучек, она обошлась Алексею в десять тысяч рублей. За эти небольшие деньги он получил миниатюрную видеокамеру с гигабайтной карточкой памяти, широкоугольный объектив-насадку и переходник для питания от автомобильного прикуривателя. Последний гаджет Леше до сих пор не пригодился, так как ни прикуривателя, ни автомобиля к нему у него не было. А вот миникамера оказалась вещью замечательной! В зависимости от качества записи, она позволяла снимать от двух до шести часов без перерыва, прекрасно фиксировала звук и совершенно не обнаруживалась приборами для поиска жучков. Пряников не поскупился и приобрел к камере не какой-нибудь жалкий замшевый чехол, а дорогую итальянскую барсетку из натуральной кожи, с массивным замком и круглой, как дверной глазок, дырочкой для специального ключа. В эту металлическую блямбу миникамера поместилась целиком, и даже с запасом.
Увы, в данный момент совершенство своего профессионального вооружения оператора Пряникова не радовало. Больше всего на свете ему хотелось как можно скорее избавиться от флеш-карточки с видеозаписью, сделанной в казино.
Убедившись в том, что его никто не преследует, Алексей вышел из-за тумбы, оставив нарисованную балерину без головы. Его путь лежал по широкой аллее на рукотворный остров в дальнем конце парка.
Модный ресторан «Старая крепость» высился на искусственной скале, окруженной рвом с красиво подсвеченной голубой водой. Скала была игрушечная, от силы двухметровой высоты, и ров тоже несерьезный. Его символическая ширина и глубина никак не позволяли воспринимать извилистую канавку с мозаичными бортами как водную преграду. При виде этого фортификационного сооружения армия средневековых штурмовиков полегла бы замертво от хохота. Для пущего удобства захватчиков через канавку в трех местах — на север, запад и восток — были перекинуты горбатые деревянные мостики. В южном направлении ров перегораживало одинокое мельничное колесо, неправильно и бессмысленно вращающееся поперек предполагаемого течения. Обитые свежей жестью лопасти вихляющего колеса щедро разбрасывали в разные стороны солнечные блики.
Особо крупный солнечный заяц десантировался на остров, угодив, как на сковороду, на разгоряченное медное лицо Ларисы Котовой.
— Да отключите вы эту дебильную копию миксера! — рявкнула она и, как комара, прихлопнула солнечного зайца на своем медном лбу лопатообразной ладонью.
— Тарахтит, тарахтит — только мешает! — поддержал Ларису Стас.
Он благодарно кивнул услужливой девочке, выключившей безмельничное колесо, передвинул тумблер на пульте и под грохот индустриальной музыки задергался, как спускающаяся по паутинке гусеница. Сходство с насекомым усугубляли ярко-красные полусферы наушников, выпирающие с двух сторон головы звуковика выпуклыми стрекозиными глазами.
— Прыгов! — заорала сердитая Лариса, легко перекрикивая военно-промышленный лязг и грохот. — Ты что это играешь?! У нас тут нынче не тусовка стрит-рейсеров, у нас тут свадьба! Живо меняй репертуар, а то выгоню!
Насекомовидный Стас ответил серией кивков с приседаниями и послушно сменил тему.
— Были белее снега! Свадебные цветы! Мне улыбался ты! Это было как во сне! — с надрывом запела Ирина Аллегрова.
— Эй, а где цветы?! — вдвое громче, чем голосистая певица, завопила неугомонная Лариса. — Вера, не спи! Где цветочная гирлянда на ворота? Должны были к трем привезти!
— К трем нельзя, при такой жаре до шести все завянет, — хладнокровно возразила декораторша, важно и шумно топая по канаве, как диплодок, знать не знающий о грядущем вымирании динозавров.
На загорелой шее Веры тяжко висел старый пионерский барабан со снятым скальпом. В открытом всем враждебным вихрям барабановом нутре моделью скифского погребального кургана высилась горка крупного гравия. На сгибе Вериного локтя помещался большой сноп желтых ромашек. В одной руке она держала катушку толстой рыболовной лески, в другой — открытый перочинный нож. Ноги ее выше колен укрывали прорезиненные сапоги-заброды. Они единственные мешали принять декораторшу за психически неуравновешенную деву, возымевшую не угодное богу намерение покончить с собой в крепостном рву, но пока еще не определившуюся со способом самоубийства. Оригинальный набор из камней на шее, бечевки и ножа оставлял большой простор для фантазии.
— Гирлянду привезут к пяти, — сообщила Вера и со свистом отсекла ножом кусок лески.
Один ее конец она ловко привязала к ромашке, другим опутала камень. Затем аккуратно уронила всю конструкцию в воду, и цветок на якоре растопырился в ней маленьким солнышком.
— Всем привет, вот и я! — оживленно сказал Леша Пряников, скатываясь с горбатой спины северного мостика на пятках.
— Явился, не запылился! — недовольно буркнула Лариса. — Сказано же было — общий сбор в шестнадцать ноль-ноль! Иди к Галке, будешь шары надувать.
— Стерва, — беззлобно пробормотал Пряников проходя в «крепость» под декоративной решеткой.
Лариса не обиделась. Репутацию стервы она заработала тяжелым трудом и дорожила ею, как ценным активом «Праздник жизни». Ее сотрудники знали, что Лара легко спустит по три шкуры не только с каждого из них, но и с заказчика, так что в результате нещадной эксплуатации все получат нормальные деньги. А за нормальные деньги люди согласны были работать как проклятые. Лариной команде случалось проводить по три праздника в день!
Пряников вошел в полутемный зал со сводчатым потолком, удачно разминулся с низко висящей чугунной люстрой и вежливо поздоровался с пустыми рыцарскими доспехами.
— Лешенька, ты мне на помощь? — обрадовалась Галя, устроившаяся на подоконнике глубокой ниши. — Отлично! Тогда я буду надувать шарики для гирлянды, а ты займись сюрпризными.
У ее ног разноцветными мячиками лежали надутые шары. Угол длинного стола, еще не охваченного вниманием официантов, был завален слоем резинок, как лоскутным покрывалом.
— Шюрприжные в коржике, жапишки там же, — невнятно объяснила Галя, зубами перекусывая нитку.
Леша вытянул из-под стола пасторальную плетушку с двумя полиэтиленовыми пакетами. В том, что побольше, лежали шарики, в другом — бумажки, свернутые тугими рулетиками. Раньше, когда Пряников только начинал работать в Лариной команде, ему было интересно разворачивать и читать эти записки, но теперь он знал содержащиеся в них пожелания наизусть. Перлы типа «Мира, достатка, детей два десятка!» и «Чтобы весело жилось, все хотелось и моглось!» способны были порадовать только молодоженов, да и то при условии, что те слышали их впервые. Алексея, например, как человека с воображением, откровенно пугало пожелание «Любите оба семью до гроба!» Хотя мрачная готика этого посыла хорошо сочеталась с интерьером сегодняшнего места торжества.