И вроде понять ее можно, а вроде и нет… Речь ведь не только об Иде, к ней вообще-то прилагается дочь. Единственная внучка этой дамы! Все, что осталось ей после сына. Но, похоже, оставшееся после него имущество волновало ту гораздо сильнее.
– Придется выделять свою часть… И пытаться продать ее.
– Постойте, Лариса Юрьевна. О какой сумме мы говорим?
Глава 3
Ида
– Вот же сука! – заключила Света, стирая пальцами упавшую на подбородок капельку соуса. – Ты же не собираешься на это вестись?
– На что? – вздохнула я, потеряв как-то нить разговора с подругой.
– На ее требования о продаже.
– Нет, конечно.
От одной только мысли об этом меня бросало в холодный пот. Перспектива остаться без крыши над головой разгоняла мою тревогу до каких-то запредельных значений. Сегодня ночью со мной впервые в жизни случилась паническая атака. По крайней мере, я думаю, что это была она. Точнее диагноз, конечно, поставил бы психиатр, но на частную консультацию у меня не было денег, а обращаться в муниципальную поликлинику было страшно. Мало ли к каким бы выводам пришел тамошний врач, и чем бы мне это аукнулось в перспективе?
– Вот и правильно! Пусть катится со своими претензиями.
– Я тоже так думаю. Вряд ли она сумеет продать шестую часть квартиры.
– Так чего ты тогда сидишь с такой кислой миной? Улыбнись, а? Смотреть на тебя больно.
Я послушно растянула губы в улыбке. В конце концов, ситуация действительно не была патовой. Но я все равно себя грызла за то, что мы с мужем не скопили на черный день, учитывая, что копить было с чего – Илья много зарабатывал, будучи талантливым программистом. Проблема в том, что тратили мы тоже много. Никто не предполагал, что он погибнет таким молодым. Мы жили свою лучшую жизнь и особенно не задумывались о завтрашнем дне. Точнее, не так… Мы просто были уверены, что дальше будет только лучше.
– Во-о-от! Молодец. Кстати! – Светка отставила бокал. – Совсем забыла тебе показать!
Подруга достала телефон, открыла галерею и сунула мне под нос фото:
– Боже мой! Как красиво… – прошептала я, проводя пальцами по изумительной отделке на её новом платье.
Фотография будто изнутри светилась: сверкающие стразы, огненно-оранжевая ткань, бахрома, которая в движении жила своей собственной жизнью – летела, струилась, танцевала вместе с хозяйкой.
– Нравится? – просияла Света. – На паркете-то оно будет еще лучше смотреться, как думаешь?! Представляешь, как полетит в самбе?!
Я представила. Слишком хорошо представила. Мышечная память – она такая. Резкий акцент в бедре, вытянутая стопа, напряжённые мышцы спины. Воспоминание ударило так ясно, что у меня по коже пробежали мурашки.
Светка тараторила что-то еще… Про новые туфли, про репетиции до ночи, про то, как они с ее партнёром наконец-то добились синхрона в румбе. Я кивала, от души радуясь за подругу, и в то же время самую малость завидуя. Ведь я тоже могла сейчас готовиться к конкурсу, вместо того, чтобы… Покосившись в сторону прикрытой двери в детскую, я отбросила прочь эти недостойные порядочной матери мысли. В конце концов, никто меня не заставлял уходить с паркета, я сама решила сосредоточиться на семье, взяв на чемпионате мира второе золото кряду.
– Глебаний говорит, что в этот раз мы точно можем претендовать на медаль.
Я рассмеялась, но звук вышел каким-то хриплым.
– У тебя всегда был шанс, Свет. Просто раньше ты не очень в себя верила…
Хотела еще что-то добавить, как в дверь вдруг постучали.
– Это еще кто? – удивилась Светка.
– Понятия не имею.
Вышла в коридор, припала к глазку и шарахнулась в сторону, как пугливая курица.
– Что такое?
– Это он!
– Кто?
– Брат Илюшиного убийцы.
– Какой еще брат?
– О боже… Я совсем забыла тебе рассказать! Он на днях объявился. Говорит, вину чувствует. Спрашивает, чем помочь, – сбивчиво начала я. Светка изумленно выгнула бровь. Решительно шагнула вперед, оттесняя меня от двери.
– Вот это экземпляр! – присвистнула она. – Так чего ты ему не откроешь? Я так запросто найду, чем его занять.
– Шутишь?! Я его боюсь до усрачки!
– Что он нам двоим сделает? Интересно же.
И прежде, чем я успела возразить, Света впустила этого громилу в квартиру! С перепугу я не сразу отметила, что на этот раз Павел выглядел совсем не так, как в нашу первую встречу.
– Добрый вечер, – пророкотал он.
– Добрый?! Я же вам все сказала! – взвилась я, но продолжить помешал Дашкин плач.
– Иди к дочке, – шикнула Светка. – Я тут разберусь. Вы учтите, молодой человек, у нас тут везде камеры…
Я истерично хмыкнула, прячась за дверью. Ну, Маслова… А я вот до такого не додумалась! Впрочем, когда Илью убивали, камеры нас ни от чего не спасли – хотя ими был напичкан весь двор. Зато они облегчили работу ментам – им даже ничего не пришлось доказывать постфактум. Если чему меня и научил тот инцидент, так это тому, что когда человек вне себя, меньше всего он думает о последствиях. Впрочем, Павел производил впечатление вполне вменяемого человека. Вот только это совершенно не объясняло, какого черта он ко мне прицепился?! Ломай теперь голову, нервничай!
– Уа-а-а-а! – орала Дашка.
– Ну, все-все… Тщ. Что тут у тебя? Эй… Ну-ка… Господи, Даш… Ты как печка!
Прижав дочь покрепче, я пулей выскочила из спальни. Пронеслась мимо удивленных Светки и Павла к ванной. Громыхнула ящиком.
– Ид, ты чего?
– Температура у мелкой. Вот, подержи… Паша, мне совсем не до вас сейчас! – повторила, пробегая в обратном направлении.
Дашка хныкала, мне пришлось ее положить, чтобы набрать лекарство в пипетку. Рев прибавил децибел.
– Давай, моя хорошая, открывай ротик. Свет, возьми мой телефон. Набери нашего педиатра и поставь на громкую, ладно?
Только это я и успела сказать, когда на меня опять накатило. Я попыталась вдохнуть, и не смогла. Грудь сдавило, будто бетонным блоком. В ушах зашумело, пальцы заледенели, перед глазами все поплыло.
– Чёрт… – выдохнула я, хватаясь за край стола, чтобы устоять.
– Ида! – Светка рванулась ко мне, но первым рядом оказался Павел. Он обнял меня за талию, не давая рухнуть. Прижал к себе. Его голос прозвучал удивительно ровно и сильно.
– Дыши. Слышишь? Смотри на меня. Вдох. Выдох.
Я уставилась на него, захлёбываясь собственным страхом.
– Ты немного переволновалась. Ничего страшного. Тебе ничего не грозит. Это просто мозг решил сыграть злую шутку. Давай. Смотри на меня.
Светка суетилась рядом с телефоном, но даже она запнулась, не в силах игнорировать этот приказ. И ведь получилось – я таки смогла урвать чуть-чуть воздуха. Безумно колотящееся сердце стало потихонечку замедляться. А шум в ушах снова вытеснил Дашкин рев…
– Умница, – бросил Павел негромко, когда мои плечи перестали так дико трястись. – Видишь? Все под контролем.
Ага. Вот только ощущение, будто я только что выпала из самолёта без парашюта и каким-то чудом мягко приземлилась, никуда не делось.
– Свет, телефон… – хрипло напомнила я.
– Может, не стоит сразу врачам звонить? Подумаешь – температура, – пробубнила подруга.
– Надо. Дашка недоношенная. У нее организм слабее. – Я одной рукой потянулась к телефону, а другой рванула пуговички на рубашке, чтобы дать дочке грудь – та всегда ее успокаивала, даже и не подумав о том, что у нас тут мужчина.
– Паша, спасибо вам, но не могли бы вы выйти? Иде надо покормить дочь.
Незваный гость резко кивнул, крутанулся на пятках и вышел прочь, даже чуть пригнувшись в дверном проеме.
Я на миг зажмурилась. Еще раз, на пробу, втянула поглубже воздух. Легкие аж запекло. А Дашка, наконец, зачмокала, едва справляясь с судорожными всхлипами. Пользуясь короткой передышкой, я все же смогла позвонить врачу. Тот обещал приехать через пару часов. И мне даже думать не хотелось, во сколько обойдется такой поздний вызов. В любом случае я бы не стала экономить, вызвав обычную скорую. Из-за Дашкиной недоношенности у меня был какой-то пунктик в отношении ее здоровья. Я не доверяла никому кроме доктора, который вел ее с первых дней.