Он предложил мне отдельную комнату, но я сказал, что переночую вместе со своим оруженосцем. За нее, ужин и завтрак на двоих и стойла и сено для лошадей взял с меня всего один агонтано. Накормили нас жареной рыбой, подав ее в большом количестве, мы и половины не съели. Запивали белым вином, настоянным на каких-то травах, как по мне, не лучших. Я сразу пошел отдыхать, хотя спать не хотел, а Иштван, получив от меня агонтано, отправился в ближайшую забегаловку пообщаться с народом, разузнать нужную нам информацию. Я умудрился вставить в нескончаемый монолог хозяина постоялого двора, что мой оруженосец раньше был госпитальером в Акре. После того, как я выкупил его из сарацинского плена, остался служить мне. Вскоре об этом узнала вся улица, хотя хозяин постоялого двора за ворота не выходил.
Вернулся Иштван утром пьяный, веселый и с не потраченной серебряной монетой и похвастался:
— Меня угощали все, как крестоносца! Слушали мои рассказы с открытыми ртами!
Вот она — ночь славы! Кто-то именно ради этого отправлялся воевать с мусульманами.
После чего сообщил важную информацию:
— Твой конь здесь. Стоит в конюшне в цитадели. В ночное его не гоняют, приносят свежую траву. Два-три раза в неделю Ринальдо ди Ачерра с небольшой свитой ездит на нем на охоту в сторону гор. Отправляется поздно, потому что любит поспать. Последний раз был вчера. Значит, поедет завтра или послезавтра. О нем отзываются, как о плохом командире, крикливом и заносчивом. Никто из рыцарей надолго у него не задерживается.
— Рано утром двинемся дальше, якобы в Неаполь, — решил я.
После завтрака хозяин постоялого двора спросил у меня:
— Пойдешь к нашему сеньору? — и сам ответил: — Нет, дальше поедешь, — и сделал вывод: — Так вот ты зачем своего оруженосца отправил в трактир на ночь! Хитрец!
— Что делать⁈ Мне бы правду не сказали! — улыбнувшись, успел вставить я.
Дальше он сам рассказал, что мы останемся еще на ночь, чтобы оруженосец отоспался, а утром поедем в Неаполь. Я только кивать успевал.
Мы выдвинулись рано утром, как только открыли городские ворота, чтобы проехать через Пескару, а не огибать ее. Охрана посмотрела на нас и ничего не сказала, несмотря на то, что вооруженных пускать в город не принято. Едет рыцарь с оруженосцем, может быть, приятель, а то и вовсе друг правителя города. Со знатными лучше не связываться. Улицы уже заполнены людьми. У каждого свои дела. На нас смотрели с интересом. Кое-кто поздоровался с Иштваном, как со старым знакомым. Тот отвечал, хотя позже признался, что никого не запомнил из вчерашних собутыльников.
На дороге встретили крестьян, которые несли или везли на рынок урожай с полей, садов и виноградников. Дорога широкая, наезженная, хватит места трем арбам разминуться, но нам обязательно уступали дорогу, отойдя к обочине, и кланялись, снимая головной убор, чаще соломенную шляпу с полукруглой тульей и узкими полями. Я кивал им в ответ. По нынешним правилам хорошего тона для рыцаря даже это немного чересчур, но допустимо.
Удалившись примерно на милю от города в западном направлении, я нашел хорошее место для засады. Здесь дорога делала поворот, огибая холм, поросший деревьями и маквисом. На него было удобно заехать с дальней от города стороны, а на склоне, дальнем от дороги, имелась небольшая лужайка со свежей травой, выросшей после недавних дождей, где мы оставили пастись стреноженных лошадей. Как сообщил хозяин постоялого двора, климат здесь сухой. В июле ни одного дождя — это в порядке вещей, но, начиная с августа, может поливать от души, а зимой при штормовом юго-западном ветре становится тепло, как летом.
Мой конь, на котором скакал молодой человек лет семнадцати, наверное, Ринальдо ди Ачерра, или ему крупно повезло, пострадает кто-то другой, появился часа через три. Даже я, неперевоспитуемая «сова», выезжаю на охоту раньше. Сопровождали его, судя по одежде, двое друзей-приятелей и трое слуг, по одному на каждого. Стая крупных разномастных собак, не меньше дюжины, бежала следом. Породу определить я не смог. Скорее всего, местный вариант гончей.
— Ринальдо твой, — сказал я Иштвану.
Он вооружен арбалетом со стальными плечами и «козьей ногой». На дистанции метров пятьдесят пробьет насквозь тело в любом доспехе. Не видно, в кольчугах ли охотники, но могли надеть на всякий случай. Времена сейчас такие, что любой выход из дома — рискованное путешествие. Если не убьет, добавлю я.
Группа равняется с холмом, и я тихо командую:
— Начали, — и сам стреляю из лука в левую часть груди ближнего спутника Ринальдо или кто бы это ни был.
Первая стрела еще летела, когда послал вторую в дальнего, а потом одного за другим перещелкал всех слуг. Иштван успел выстрелить всего раз, зато болт, как я и предполагал, прошил жертву насквозь и заодно вышиб из неглубокого седла.
Мы сбежали вниз, где пятерых убитых и одного раненого обнюхивали собаки. Завидев чужих, погавкали и отбежали. Они не сторожа, а охотники. Мы с Иштваном быстро переловили лошадей, закинули на спину каждой по трупу, добив раненого. После чего я повел арабского жеребца на поводу на вершину холма, а Иштван подгонял остальных, направляя за мной. Собаки, почуяв запах крови, смерти, молча бежали следом на безопасной дистанции, пытаясь, наверное, понять, что произошло?
На лужайке мы скинули трупы с лошадей, обшмонали их. С благородных сняли пару золотых сережек, которые сейчас изредка носят, скажем так, экстравагантные мужчины, три золотых перстня-печатки, два браслета в виде змей, укусивших собственный хвост, и толстую золотую цепь с мальтийским крестом с барельефом в центре в виде женской головы, наверное, Девы Марии. Забрали оружие, которое завернули в плотный черный плащ с капюшоном, который был на одном из спутников Ринальдо. Все это привязали к седлу моего боевого коня, на котором поедет Иштван, а я на арабском жеребце. Остальных поведем на поводу, привязанными одна за другой. Если будет погоня, бросим их, чтобы задержать преследователей и сохранить наиболее ценных лошадей. Я накинул на плечи бордовый плащ Ринальдо с дыркой, проделанной болтом, надел его кожаную шляпу с узкими полями и вставленным за ремешок на тулье, обрезанным, белым, страусовым пером, надвинув ее на самые брови, чтобы труднее было разглядеть лицо. Мы оба блондины с короткими бородами, но я