Я не знала, плакать мне или смеяться. Ну, кого я решила переиграть? Человека, который был настолько ко мне внимателен, что ни один мой чих не оставался им незамеченным?!
– Ну, какой же ты дурак, Пашка! Немыслимо.
Святоша отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть на меня. Его губы дрогнули, растягиваясь в широченную улыбку от уха до уха. Он снова меня обнял, прижав к себе так, что дышать стало решительно невозможно.
– Дурак. Да. Самый счастливый дурак на свете.
Он повернулся к окну, касаясь щекой моей макушки. За стеклом разрывались салюты, город гремел и сиял, будто празднуя эту новость вместе с нами. Я прижалась к мужу покрепче, ощущая, как неистово колотится его сердце.
– Ты рад? – капризно спросила я.
– Шутишь? Очень. Мне хочется орать на весь мир. Люди, я стану папой! – Паша повернулся к Дашке и тихо добавил: – Снова…
Решив, что мы соскучились по ее обществу, Дашка сползла с дедовых рук на пол и примчалась к нам.
– Смотли, какой сают! Бах! Касиво-о-о.
– Красиво, да, – согласился Павел, подхватывая дочь на руки. – Надеюсь, ты успела загадать желание.
– Канеся. Хотю батика…
– Братика? – мы с Пашей переглянулись. – Только не говори, что ты тоже хочешь…
– Братика? – усмехнулся он.
– Сына!
– А что? Ты бы предпочла еще одну дочку?
– Я об этом не думала. Но если ты обещаешь, что мы не станем называть сына в честь деда…
– Как же я такое пообещаю, когда это – традиция нашей семьи, уходящая корнями в семнадцатый век?
Нет, конечно, я что-то такое предполагала, но… Вздохнула поглубже. Уж с чем с чем, а с этим мне нужно было как-то смириться.
– Апостол Андрей? Серьезно? – без особого энтузиазма уточнила я.
– По-моему, звучит прекрасно. А потом еще Петр и Павел…
– Эй! Притормози, – засмеялась я. – Я не уверена, что хочу стать многодетной матерью.
– Ну, попробуешь, глядишь – и понравится.
Я засмеялась еще веселей и громче, тогда еще не зная, что Петька все же у нас родится… Через два года после Андрюши, да…