— Крейсер «023»... Потерян. Детонация реактора.
— Рейдер «034»... Потерян.
— Крейсер «024»... Получил критические повреждения. Корабль уничтожен.
Один за другим. Так быстро. Так беспощадно. Я сидел в своей стальной ловушке, впиваясь пальцами в подлокотники кресла до хруста пластика, и смотрел, как гибнет моя флотилия. Каждый взрыв отзывался внутри ледяной пустотой.
Последним погиб «035-й». Он ринулся в самоубийственную атаку на ближайший имперский крейсер, пытаясь хоть кого-то унести с собой. Его смели с пути залпом из десятка орудий. Он исчез в ослепительной вспышке, не оставив после себя ничего, кроме расширяющегося облака раскалённой плазмы.
Тишина. Давящая, оглушительная тишина, нарушаемая ровным голосом Тёмы.
— Артём. Боевые действия завершены. Флотилия ЧВК «Звёздный Утиль» уничтожена. В живых остаёмся только мы.
Я закрыл глаза, но за веками всё равно стояли вспышки — последние агонии моих кораблей. Я привёл их сюда, чтобы поднять рейтинг. А привёл на расстрел.
Больше не было ни надежды, ни выбора. Ждать, пока штурмовики Зудо вскроют последние неповреждённые отсеки, значило подписать себе смертный приговор.
— Тёма, — выдохнул я, уже срываясь с кресла. — Активируем всё, что можно. Готовим группу к абордажу.
— Артём, активирую боевые дройды. Тактический анализ указывает на пробоину в секторе 4-Дельта, правый борт. Она ведёт в разрушенный коридор дредноута. Это наш путь.
Я уже бежал по пустым, залитым аварийным светом коридорам к своему «Грифону». Вскочив на борт, я облачился в свой пустотный скафандр. На пристегнул когда-то специально изготовленный патронташ под заряды 12 калибра, взял в обе руки охотничьи винтовки, не раз зарекомендовавшие себя как грозное оружие. Хотел перекинуть через плечо и МР-153, но остановил себя: есть же обрез, зачем себя перегружать? Да и как я всем этим буду пользоваться, жонглируя?
Когда я выпрыгнул из «Грифона», картина заставила сердце ёкнуть. В ангаре, готовые к бою, стояли мои железные солдаты. Двадцать два гусеничных дройда «Молот» с их спаренными рельсотронами выстроились в линию, испуская низкое, злое гудение. Шестнадцать «Жнецов-3В» — живучих, как тараканы, с их тремя парными конечностями. Шесть дройдов заряжающих каждый из которых нес на себе по контейнеру с запасным БК. И куда же я без своего скоростного боевого дройда «Скорпион-МК». Тридцать девять боевых машин уставились на меня бездушными сенсорами. Я поднял руку, и Тёма синхронизировал наш общий канал.
— На прорыв!
Мы рванули вперёд. «Молоты» шли впереди, их гусеницы грохотали по рифлёному полу. «Жнецы» рассыпались по флангам, двигаясь рывками, как пауки. «Скорпион» пронесся над головой, его сканеры пронзали полумрак алыми лучами. Мы ворвались в пробоину — развороченный край нашего крейсера впился в стальные ребра дредноута, создавая узкий, заваленный обломками проход.
Наше шествие по стальным кишкам дредноута напоминало адскую прогулку по коридорам, выложенным сталью и болью. Авангард прокладывал путь — два моих первенца, «Молоты 1» и «2», построенные ещё в ремонтном ангаре «Ковчега». Их спаренные рельсотроны рычали короткими, точными очередями, снося гермоворота, баррикады и всё, что имело неосторожность стать помехой нашему продвижению. Их щиты, мощнее, чем у серийных моделей, принимали на себя основную тяжесть вражеского огня, сияя голубым свечением от бесчисленных ударов. По бокам, как верные псы, двигались ещё четыре «Молота», их поля попроще, но огневая мощь создавала сплошную стену подавления.
Именно они первыми встретили новую угрозу. Из бокового коридора, словно порождение инопланетного кошмара, хлынули... богомолы. Я не знал, как их ещё назвать. Двухметровые, на хищно изогнутых конечностях, одна из передних «рук» заканчивалась не кистью, а длинным, зазубренным тесаком, который явно был частью их тела. Вторая, верхняя конечность, была техногенным кошмаром — на шарнире закреплена короткоствольная, но мощная пушка.
Первый залп был ужасающим. Но наши «Молоты» не дрогнули. Спаренные рельсотроны рявкнули почти одновременно. Заряды, летящие с гиперзвуковой скоростью, не пробивали броню — они сносили её. Выступающие конечности отрывало и отшвыривало в стороны, тела гигантских насекомых перерубало пополам с чудовищной силой. Кислотно-зелёная жидкость, служившая им кровью, забрызгала стены, пол и потолок.
За богомолами я увидел другую цель — тяжёлые, на гусеничном ходу, установки, с длинными стволами, напоминающими старые земные ДШК. Но и у них не было ни единого шанса. Очередь «Молота» с левого фланга превратила одну такую установку в груду искрящегося лома и разорванной гусеницы.
Но их было слишком много. Богомолы шли волна за волной, несясь на нас с немым, жутким упорством. Их разрубленные тела, оторванные конечности и развороченные корпуса установок начали заваливать боковой коридор, создавая жуткую баррикаду из их же останков. Они всё лезли и лезли, пока проход не оказался наглухо забит их трупами, и поток, наконец, иссяк.
— Двигаемся дальше! По правилу одной руки! — скомандовал я, и наша стальная колонна, не сбавляя темпа, двинулась вперёд, оставляя за собой заваленный смертью и шипящей плотью коридор.
Пока мы шли, я мысленно связался с Тёмой.
— Тёма, ищи уязвимость! Взломай их сеть, доберись до систем корабля, выведи из строя жизнеобеспечение! Сделай что-нибудь!
Ответ искина разочаровал, но не удивил.
— Артём, центральный управляющий процессор дредноута обладает неизвестной архитектурой и запредельной вычислительной мощью, на порядки превосходящей мою. Его операционная система отражает все мои атаки. Я не могу ему противостоять. Мы можем рассчитывать только на свою боевую мощь.
— Тогда найдём его старомодным способом! Вперёд, разнесём его в щепки!
Первые две атаки мы отбили с адским изяществом. Из вентиляционных шахт над нами высыпали штурмовики Зудо. Они рассчитывали на внезапность, но «Жнецы», с их паучьей реакцией, разнесли их ещё в воздухе, превратив в кислотно-зеленый туман, окрасивший потолок. Затем путь нам преградила укреплённая позиция. Два «Молота» вышли на позицию, и их рельсотроны буквально испарили стальные плиты и укрывшихся за ними солдат Зудо, оставив лишь дымящиеся обломки. Именно баррикады стали новой тактикой врага. Каждые полсотни метров из поперечных коридоров выползали «богомолы» и на моих изумлённых глазах начинали лапами-тесаками и сгустками энергии сваривать обломки в примитивные, но прочные завалы. Одна такая стенка из решётчатого настила едва не отсекла группу «Жнецов». Пришлось двум «Молотам» давать сосредоточенный огонь, превращая баррикаду в облако раскалённых опилок и клубки плавящегося пластика.
Но настоящий ад начался с тыла. Мы только что прорвали очередной заслон, как позади колонны, с оглушительным лязгом, раздвинулась секция пола, открыв чёрный зев аварийного перехода. Из него, словно саранча из преисподней, хлынули «богомолы».
— Заднюю линию! В полукруг! — закричал я, и «Жнецы»