Окно выходило на долину, зажатую острым углом меж двух высоких гор. Я с детства любил вид отсюда, мне казалось, что наш домик – эта пиратская шхуна, долина – это открытое море, виднеющиеся из-под снега или высокой травы крыши разбросанных редких изб – это небольшие встречные суденышки, а горы – это высокие гребни волн. И я представлял себя храбрым капитаном, сражающимся с бушующей стихией один на один. Особенно в те ночи, когда шла гроза и наш домик трепетал от ветра, мне мерещилось, что его раскачивает по волнам.
Сегодня всё вокруг засыпало снегом, он сверкал и искрился в лучах солнечного света. Ели обвисли под тяжестью мохнатых шуб и теперь стояли торжественно и молчаливо. Красиво было и сказочно. Но первый снег недолог и скоро растает. Жаль.
Чайник вскипел, и я заварил себе чай, ссыпал остатки сахара из кулька. Пока зевал и чесал отросшую щетину на подбородке, услышал скрип тормозов, точно также скрипят тормоза в отцовском восьмиместном джипе, но он не может быть тут. Я не придал этому значения, как вдруг раздался стук в дверь.
Я нахмурился, но пошел открывать. Под навесом (крыльца не было как такового) стояли все мои братья и Милана, доверху нагруженные вещами. Даже мелкий Яшка притащил надутый черный пакет, который был размером почти с него. Их детские разнокалиберные цепочки следов, отчетливо выделявшиеся на девственном снегу, вели за соседний высокий забор. Яшка тут же с радостью отделался от ноши, всучив мне пакет.
– Откуда вы тут? – удивился я и посторонился, впуская их.
– Мы принесли тебе твои вещи, – сообщил Артем.
Он прошел внутрь не разуваясь, как обычно мы заходили сюда, когда приезжали по делам, и закинул свой мешок на диван. Его примеру последовал Никитка. Большие крепкие мешки, когда они чистые, родители хранят в них тряпки, а потом, когда переводят в грязные, мы собираем в них картошку. Милана подошла к столу и осторожно поставила пакет на столешницу.
– Тут обед, – важно произнесла она. – Мама велела тебе принести. Сказала, что это в первый и в последний раз, больше еду мы тебе не дадим, дальше сам.
– Хорошо, передай ей от меня огромное спасибо, – ответил я, бросая на пакет голодный взгляд.
По очертаниям угадывалось, что там небольшая кастрюлька. И хоть я ужасно хотел есть, всё же первым делом решил разобрать мешки.
– Ты здесь один спал? – спросил Яшка, расхаживая в ботинках по моему новому дому и оставляя на полу мокрые следы. Он стащил с рук варежки и теперь они смешно болтались на резинке. – Тебе не было страшно?
– Мне не было страшно, а наоборот, мне очень здесь нравится, – ответил я, потроша принесенные мешки.
Братья притащили почти все мои вещи: куртку, пуховик и ботинки на меху, шапку, шарф, перчатки; рюкзак с учебниками и тетрадками; принадлежности для личной гигиены; учебную форму, джинсы, футболки, трикотажные штаны, нижнее белье и прочие мелочи. Я присел на корточки, разбирая одежду. Яшка подошел совсем близко ко мне и провел пальчиком по красной полосе на моей щеке и по разбитой губе.
– Тебе больно? – тихо спросил он.
– Нет, – сказал я, отмахнувшись от него, и встал. – А как вы узнали, что я тут ночевал? – спросил я, обращаясь к старшим.
– Когда ты ушел, отец отправился тебя искать и взял с собой Грама, боялся, что ты можешь замерзнуть насмерть, он так маме сказал, я слышал. И нашел тебя в прадедушкином доме, – рассказал Артем.
Вот почему я ночью слышал лай Грама, а думал, что мне показалось. И хорошо, что я не отправился к Анне, а то бы привел отца туда и неизвестно, чем бы это всё закончилось.
– Он просил передать, что отныне теперь ты сам будешь заботиться о себе, ты сделал свой выбор, – добавила Милана.
– Окей, – выдохнул я.
– И верни ключи, – закончила она.
– А, да, конечно, не вопрос.
Вытащив из кармана связку, я отстегнул ключ от своего домика и протянул ей оставшиеся ключи. Она положила связку в свой карман.
– Как вы это всё дотащили? – спросил я.
– Отец довез, нас высадил и отъехал в сторону, ждет за углом, – ответила Милана, – он не хочет тебя видеть.
– Ясно.
– Всё, пошлите к машине, – велела Милана братьям и схватила Яшку за пустую варежку. – Нас родители заждались уже, они наказали только передать вещи и тут же быстро вернуться.
– Пока, – сказал Яшка, помахав мне свободной рукой, и пообещал, – я к тебе ещё приду в гости.
– Приходи, – разрешил я.
Милана вывела Яшку на улицу, он оторвался от неё и стал лепить снежки, радуясь первому снегу, Никитка тут же последовал его примеру.
– Артем, – я обратился к старшему из младших братьев, – ты не мог бы помочь мне?
– Чем? – поинтересовался он.
Я поколебался с ответом, мне было неловко просить его. Я вечно шпынял Артема, а теперь вот нуждался в его помощи.
– У меня в письменном столе под нижним ящиком припрятан маленький мешочек, там особая травка. Возьми его и положи к себе в школьный рюкзак, но так, чтобы никто не увидел. А завтра с утра перед школой я тебя встречу и заберу свой мешочек, – сказал я.
– Там что – черная магия? – делая круглые глаза, испуганно прошептал Артем.
– Не говори ерунды, – фыркнул я. – Я что – дурак что ли заниматься этим грязным делом? Это синяя магия, заговоренная травка от злых духов, нужно мне новое жилище почистить.
– Аааа, – протянул он.
– Ну так сделаешь?
– Угу, – кивнул он.
– Только, чтобы никто не узнал. Ты меня понял? – Я положил ему руку на плечо и пристально посмотрел в глаза.
– Угу, – снова кивнул Артем.
Я отпустил его. Это был тот мешочек, что мне дал Ронин, как оплата за помощь Анне. Отец не знал о моих взаимоотношениях с Рониным, если бы пронюхал, то не одобрил бы, более того – взбесился бы. Это травка предназначалась не для отпугивания злых духов, хотя, когда я изготовлял особые шарики в фольге, то тоже добавлял её, но больше я заваривал эту травку и пил, чтобы не падать в видения. Отец считал, что раз я без очереди влез и забрал всю дедову силу, то должен за это терпеть и последствия. А я не хотел терпеть.
Когда они ушли, я сперва занялся уборкой. Привел мое новое жилище в более-менее приличный