За ним бодро поскакал тот самый мужчина, который упоминал скорое появление лекарей, но прежде мужчина окинул меня неодобрительным взглядом. Остальные тоже начали расходиться, со мной осталась лишь толстушка, и она опять начала причитать:
— Ох, девочка моя, да как же можно… Что ж такое? Что за напасти? Как твоё самочувствие? Может тебе присесть?
Я чувствовала себя хорошо, по крайней мере физически. Зато во всём остальном…
Вновь оглядевшись, я признала, что рассасываться галлюцинация не желает. Только не говорите, что я умудрилась переместиться в какую-то другую реальность. В какое-то фэнтези или ещё куда.
Второй взгляд на платье, на всю себя, и я едва не застонала, осознав, что тело тоже другое. Та-ак…
— Мне срочно нужно зеркало.
Офелия встрепенулась, как воробей на ветке.
— Зачем зеркало? Милая… — А договорить она не смогла.
Просто там, вдалеке, в противоположном конце зала, я обнаружила даже не зеркало, а целую зеркальную стену, к которой и направилась.
— Алексия, подожди! — взвизгнула толстушка, чем заработала несколько опять-таки неодобрительных взглядов. Теперь правила этикета нарушала уже она.
В зале играла лёгкая музыка, народ кучковался, общался, перешёптывался. На нас косились не то чтоб активно, но посматривали. Под этими сбитыми прицелами я миновала добрую полусотню метров и едва не застонала. Подозрения подтвердились — ничего общего с собой настоящей я не нашла.
В зеркале отразилась даже не худая, а прямо-таки тощая девица лет восемнадцати. Тонкие кости, бледная полупрозрачная кожа, пышное платье и совсем уж внезапная причёска — короткие волосы, выкрашенные в фиолетовый цвет.
Волосы были уложены в нечто плюс-минус приличное, но всё равно выглядели неуместно. Другая неуместность — практически полное отсутствие украшений. Все дамы, исключая разве что Офелию, сверкали бриллиантами, а я — нет.
— Девочка моя, — выдохнула настигшая меня «мадам». — Да что ж за…
Дальше я не услышала — вспомнились слова про разорение, кредиторов и свадьбу. То есть эта фиолетовая девчонка вот-вот выйдет замуж? Что ж, понятно. Но как к этому относиться, если девчонка… я?
Снова желание застонать. Моё внутреннее состояние, да и сама суть, настолько не сочетались с тем, что видела в зеркале, что хоть в новый обморок падай. Ну и реальность по-прежнему не желала сменяться привычной. Неужели я влипла? Ну и как во всей этой ситуации быть?
Миг, и во мне включился антикризисный менеджер. Сделав очередную серию глубоких вдохов, я решила не паниковать. Проблемы нужно решать по мере их поступления, и текущая задача — определить точку своего настоящего. Ту самую точку «А», из которой предстоит выгрести в более позитивное состояние «Б».
Отчаянно надеясь на то, что «Б» в моём случае — благополучное возвращение домой, я плавно повернулась к толстушке и сказала:
— Кажется, лорд Дрэйк ошибся.
Тонкие, очерченные ярким карандашом брови женщины, подпрыгнули.
— Всё-таки умираешь? — уточнила она сочувственно.
М-мм… Как это называется? Ипохондрический синдром?
Впрочем, опять-таки, не важно. Главное запомнить, что дама склонна к трагедиям.
— Нет. Но я, видимо, сильно ударилась головой, и теперь у меня провалы. — И уже тише, аккуратнее: — Прости за вопрос, но… можешь напомнить, кто ты вообще такая?
Офелия побледнела как полотно. Пухлое лицо вытянулось, глаза стали нереально большими. Спустя секунду в них появилась неподдельная горечь, а я услышала:
— Да как же, милая? Как ты могла забыть меня! — И уже истеричное: — Я же… Я же с тобой… Да с самого младенчества, с самой смерти твоей матушки. Пелёнки тебе меняла, растила как родную… Я же…
То есть она кормилица? Или нянька-воспитательница? Или кто-то ещё?
На кровную родственницу Офелия была не похожа, и этот момент подтвердился:
— Мы с твоей матушкой крепко дружили с самого детства, и когда стало понятно, что она может не пережить роды, леди Виралия взяла с меня клятву, что позабочусь о тебе. Я осталась с тобой даже после того, как умер твой отец! Когда род Рэйдс разорился, когда все отвернулись.
В голосе толстушки было столько боли, что я смутилась и пробормотала:
— Прости.
— Ах, да что тут! — воскликнула дама обиженно. — Я знаю, что жизнь — несправедлива к добродетели. Растишь, заботишься, а потом…
По пухлой, но уже порозовевшей щеке, прокатилась одинокая слеза. Офелия страдала громко, на нас начали оборачиваться, что было неправильно. Другой неприятный момент — у меня свело желудок. Голод набросился резко — словно девушка, в чьём теле я по какой-то причине оказалась, не ела несколько дней.
Задвинув подальше сочувствие к незаслуженно оскорблённой женщине, я заозиралась в поисках фуршета. Опять поймала несколько неодобрительных взглядов, один из которых прокатился по моему платью будто асфальтовый каток.
— Ох, милая, — выдохнула Офелия, снизив градус эмоций, — всё же зря мы пришли. Приёмы — это всегда так нервно! Неудивительно, что твоё здоровье пошатнулось.
Угу.
— Мне нужно выпить воды и что-нибудь съесть, — тихо пояснила я.
Внезапно, но дама снова пришла в ужас.
— Ты что? Алексия, какая еда? Ты ведь не хочешь, чтобы все решили, будто ты обжора?
Поразительное заявление, но дальше — больше. Офелия, чьи формы были далеки от моих, анорексичных, схватила за руку и потащила прочь со словами:
— К тому же у тебя свадьба. Ты рискуешь не поместиться в платье, если станешь есть!
Всё. Занавес. Тушите свет, гасите окна, и что там ещё делают в таких случаях?
Я живой человек! Из плоти и крови! Мне нужна еда! Платье — это, безусловно, важно, но не до такой степени, чтобы умереть от истощения. Алексию и так не кормили непонятно сколько, если раздеться наверняка будут торчать кости.
Полноценное питание — это, в конце концов, здоровье! Ментальное и репродуктивное в том числе.
Однако толстушка была неумолима, уподобившись локомотиву тащила куда-то к выходу. Я сначала растерялась, а в итоге решила не сопротивляться. Мы действительно на каком-то приёме, и скандалы тут не нужны.
Я поем дома. Там же постараюсь задать максимум вопросов, чтобы прояснить ситуацию. Только делать это нужно аккуратно, чтобы не выдать истинное состояние «леди Алексии». Уж что, а разоблачение мне ни к чему.
Необходимо понять где я, что я и как. А дальше — по ситуации.
Замуж… Что ж, если нужно, то выйду, но такая перспектива вызывала сильное интуитивное неприятие. Если будущий муж окажется подобен Дрэйку, то… Бр! Впрочем, хватит пессимизма. Если верить в лучшее и при этом не зевать, то всё будет хорошо.
* * *