Елка в детском саду
Накануне 1941 года в Союзе выходит известная всем детям новогодняя песня. Пожалуй, вторая по популярности: «Маленькой елочке…». Песенка была немедленно подвергнута жесткой критике за отсутствие реализма. Зачем врать детям, они же знают, что елочке зимой в лесу не холодно и в тесной комнате ей хуже – резонно. Тогда же на елках традиционно исполнялось и трехстишие о товарище Сталине:
У светлой елки станем и крикнем на весь свет:
Мы шлем родному Сталину наш радостный привет!
Мы шлем родному Сталину наш искренний привет!
1 января по-прежнему рабочий день. Он станет выходным только в 1947-м. В январском номере журнала «Смена» за 38-й год напишут:
«В ночных сменах 31 декабря 1937 года стахановцы боролись за первые производственные победы третьей пятилетки».
А в городах и селах огромной страны сияли огнями дворцы и дома трудящихся. Советские люди плясали и пели. Дети водили хороводы вокруг разукрашенных елок. И миллионы строителей коммунизма поднимали тост за главного архитектора стройки – за товарища Сталина, чье имя было у всех на устах, в сердцах и мыслях в новогоднюю ночь».
Елка в Георгиевском зале Кремля
Ежегодно на зимних каникулах в Москве, в Большом Кремлевском дворце, в Георгиевском зале начиная с 1954 года устраивались елки для учеников московских школ, которые шли ежедневно вплоть до 10 января. В 1964 году из Большого Кремлевского елка переехала в Кремлевский Дворец съездов. Это была главная елка страны. Писали даже:
Там, где Ленин проходил когда-то
Вдоль видавшей многое стены,
Во дворец торопятся ребята —
Юные хозяева страны.
Вообще, знаете, если вглядеться, то получается, что Новый год, а вместе с ним и елка – это, по сути, единственный советский праздник и символ, который никак не связан с политикой. 1 Мая, день Великого Октября и так далее – это идеология. А елка, ну что с нее взять, – это просто что-то доброе, теплое, светлое. Домашний, уютный, сентиментальный праздник. В 1966 году Булат Окуджава написал даже песню:
Синяя крона, малиновый ствол,
Звяканье шишек зеленых,
Где-то по комнатам ветер прошел,
Там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел,
Тянется их перекличка,
Вот и январь накатил-налетел,
Бешеный, как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
Мы тебе верно служили,
Громко в картонные трубы трубя,
Словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг,
Знать, в простодушье сердечном,
Женщины той очарованный лик
Слит с твоим празднеством вечным.
Медленно, но верно Новый год перекочевал из домашних празднований в коллективы. Особенно после выхода «Карнавальной ночи» Эльдара Рязанова в 1956 году. Постепенно советский человек привыкал праздновать новогоднюю ночь в компании. Весело. И шумно. В моду вошла песенка молодой Людмилы Гурченко про пять минут, надолго ставшая символом Нового года.
Теперь же новогодняя ночь непременно массовая, в Доме культуры или клубе при организации или заводе, обязательно режиссированная, с заготовленными поздравлениями и конкурсами. Людмила Гурченко, сыгравшая главную роль в «Карнавальной ночи», говорила, что после премьеры много раз бывала на новогодних ночах, точь-в-точь походивших на знаменитый фильм. Были даже девочки, которые выступали «под Гурченко». Был, конечно, и Дед Мороз. Постепенно добродушный дедушка с окладистой бородой и громовым голосом становится не только общественным, но и домашним. На соседских посиделках в образе на протяжении многих лет выступал какой-нибудь дядя Миша. Даже я одного такого знаю. Его речь не заготовленная, не всегда связная, а стишки десятилетиями однотипные. Но это все равно всегда очень весело. Если такого активного и легкого на подъем «дяди Миши» не оказывалось, Деда Мороза заказывали в дом. Так появляются первые советские аниматоры.
В конце 1970-го по Центральному телевидению впервые показали новогоднее поздравление. На экранах страны – дорогой Леонид Ильич, тогдашний Генеральный секретарь ЦК КПСС. Уникально, что это был не доклад, не официальная речь, а прямое обращение к большой стране. Конечно, нельзя было не сказать про план, его выполнение или даже перевыполнение, но много слов было и про счастье, благополучие и даже про простую человеческую любовь. Подобные «человеческие» разговоры по ЦТ были советскому зрителю в новинку и воспринимались совсем иначе, чем скучные отчеты об очередных пятилетках.
Еще одна традиция, без которой нельзя было представить себе Новый год, – застолье. Стремились поставить на стол все самое лучшее, то, что в повседневности не готовили даже на день рождения. Знаменитое «Не трогай – это на Новый год!» пережило не одно десятилетие и дожило до наших дней.
Не нужно объяснять, что происходит в продуктовых магазинах 29 и 30 декабря. Я стараюсь после 27 декабря в гипермаркетах не появляться. Во-первых, там уже нечего брать, во-вторых, очереди, в которых можно встретить старость вместе с незнакомыми людьми. В СССР очереди в продуктовых магазинах всегда были большими. А перед Новым годом – особенно. Люди только и делали, что перемещались из одной очереди в другую. За колбасой своя очередь, за сыром своя, если покупал алкоголь, то выстаиваешься в отдельную очередь, там своя касса. А потом – очередь в основную кассу, где нужно оплатить остальные продукты.
Достать что-то из дефицита было крайне сложно. Михаил Ширвиндт, известный актер, телеведущий и блогер, рассказывает:
«Год 74-й. Гости у родителей. И помню, была в гостях Марина Влади. И она сказала: “Я ничего не понимаю. У вас пустые магазины. У вас ничего нигде нет. Где вы что-то покупаете, непонятно. Куда в дом ни придешь – такого ты не увидишь ни в Париже, нигде в мире. Вот этот пир горой, этот стол, ломящийся от яств”. На самом деле выкраивали, выгадывали, договаривались. У кого-то у сестры мать двоюродной жены мужа от первого брака работает уборщицей в мясном. Все! Это канал».
Новогодний отдел в универмаге «Украина»
К слову, моя бабушка рассказывала, как в 1970-х ездила из своего рабочего поселка под Саратовом в Москву за вкусностями к новогоднему столу. Такие поезда, ежегодно переполненные в канун больших праздников, называли «колбасными». Бабушка с дедом получали на