Сначала в бреду она говорила что-то невнятное, теперь она звала себе на помощь людей, дрожала от испуга и не находила покоя. Родные Газизы, вначале не обращающие на нее никакого внимания, забеспокоились и стали с тревогой прислушиваться к ее бредовым речам. Наконец собрались вокруг все сваты и товарищи жениха, все тетки, дяди, родные и двоюродные братья, сестры, племянники.
В юрте, и без того тесной и душной, теперь было почти невозможно дышать даже здоровому человеку. Газиза заметалась сильнее, застонала, невнятно заговорила о чем-то. Люди притихли. Пробормотав несколько бессвязных и непонятных фраз, Газиза вдруг отчетливо произнесла:
- Ислам, милый, не покидай меня... Будь здесь. Мне страшно без тебя.
Удивленные гости переглянулись, не нарушая молчания: только смущенная Калиман, пытаясь сгладить неприятное впечатление, сказала:
- Учились вместе, в детстве часто играли с Исламом,- вспоминает, бедняжка, теперь об этом...
Муса многозначительно оглянулся кругом и подтолкнул своего товарища Сулеймана.
Только Ислам не казался смущенным.
Наоборот, слова Газизы обрадовали и воодушевили его. Он ближе пододвинулся к постели девушки, взял горячую руку и стал тихо спрашивать ее о том, что у нее болит. Изредка Газиза отвечала ему, вопросы всех остальных оставляла совсем без ответа. Молча потолкавшись в юрте, гости и родственники разошлись.
С Газизой остались ее будущая свекровь, Калиман и Ислам.
Товарищи Жакуба теперь получили новую работу для своих языков. Все они слышали от жениха о ночных событиях. Рассказав о них, Жакуб тогда вскользь уронил хитрую догадку:
- Она какая-то безрассудная, не околдовал ли ее кто-нибудь? Не сын ли Азимбека? Не он ли тут замешан?
Сейчас, удивляясь словам Газизы, товарищи Жакуба вспомнили случайно оброненную им фразу. Иного объяснения они не находили.
- Это, конечно, вполне возможно!- говорил один.
- Как же иначе, умная девушка, и вдруг с чего бы?-поддерживал другой.
- Недаром все рассказывает сама!- догадывался третий.
И тут, как и раньше, Муса подлил масла в огонь.
- Вчера я вам кое-чего не сказал,- вкрадчиво начал он. - Я слышал один разговор...
Слушатели насторожились.
- В первый вечер нашего приезда сюда Ислам и Газиза долго были вдвоем в крайней юрте. Помните, когда он исчезал? Он был там с ней. Я сидел за юртой и подслушивал. Я понял, что он чем-то пугал ее. Он даже прямо так и заявил: «Если не будет, говорит, по - моему, так умрет кто - нибудь из нас троих - жених, или ты, или, говорит, я». После этих слов они оба притихли. А сегодня, за чашкой кумыса, он нечаянно проговорился: «У любой, говорит, из этих девушек, стоит только мне дать покурить моих папирос, закружится голова». Вот вы и соображайте...
Теперь все стало ясно.
- Значит, так оно и есть,- сказал один.
- Недаром же девушка, до сих пор ни в чем не замеченная, ни с того ни с сего бежит от жениха к городскому парню!- закончил третий.
Глава 6
Прошло три дня.
Газиза слабела с каждым часом. Она не ела, не пила.
Сплетня, возникшая в день тоя, не утихала. Она распространилась далеко за пределы аула. Когда она дошла до Калиман, убитая горем старуха уже не знала, верить ей или нет. Терзаясь сомнениями, она стала косо поглядывать на Ислама, перестала разговаривать с ним.
Заметив подозрительные, отчужденные и злые взгляды окружающих, Ислам простился с Газизой и уехал домой.
Спустя несколько дней Газиза уже была в безнадежном состоянии. Она не узнавала людей. В последний вечер Калиман, сидя со свахой около дочери, заметила, что Газиза затихла. Испуганная, она позвала аксакалов и мужчин.
Юрта была уже полна людей, когда Газиза в последний раз открыла глаза. Взор ее был тускл. Калиман, сотрясаемая рыданиями, бросилась к ней и простонала:
- Родная моя! Что стало с тобой? Какая беда постигла тебя?- И, еще ниже склонившись, спросила:-Или Ислам сделал с тобой что-нибудь? Скажи всю правду, дочь моя!
Дрогнули пересохшие губы больной... Собрав последние усилия, еще внятно, Газиза прошептала:
- Ислам... Ис...
Все молча переглянулись. К утру Газиза скончалась. Ее последние слова так и остались неразгаданной тайной.
Глава 7
Ранним утром все окрестное население было оповещено о смерти Газизы. Долетело убийственное известие и до Ислама. Следом за страшным словом «смерть» неслось и чудовищное объяснение причины гибели Газизы. Из уст в уста передавали, что сын Азимбека извел Газизу колдовством.
На другой день молчаливые всадники повезли прах Газизы за двадцать верст от аула и зарыли его на холме рядом с могилами предков.
Оплакивая смерть невесты, Жакуб со своей свитой прожил еще три дня в ауле Исмаила.
Грозный слух о злодействе Ислама, словно ветер, облетел всю округу.
Слух катился, как снежный ком с высокой горы. Запутанный мрачной легендой, на сотни ладов измененной и разукрашенной, гулял он по четырем соседним волостям. Легенде охотно верили люди еще и потому, что героем ее был загадочный, непонятный для них выходец из города, из какой-то неведомой школы. Слух стал нелепей и чудовищней еще и потому, что Жакуб раздувал его всеми способами.
Вернувшись домой, он поехал в ближайший поселок и обратился к старой русской гадалке с просьбой, чтобы она разгадала тайну колдовства и причины внезапной смерти Газизы.
Ворожея объяснила, что Газиза погибла от злых волшебных чар молодого мужчины, врага семьи. Родные Жакуба немедленно известили об этом родителей покойной.
Теперь среди сторонников Исмаила и Жакуба все эти домыслы распространялись как доподлинная, неопровержимая правда.
Ислам не в силах был бороться с молвой, гулявшей в народе. Неизлечимой раной горела в его сердце тоска об утраченной навеки Газизе. Обессиленный и одинокий, он растерялся, помрачнел и затих. Часто плакал по ночам. Его не хотели понять не только чужие, но и родители.
Видя, как терзается измученный Ислам, Азимбек частенько подумывал: «Уж не правду ли болтают люди?» С каждым днем все жестче, все холоднее относился он к сыну. Но посторонним отец не мог показать вида, что он тоже верит слухам. Скажи об этом хоть одно слово, поднимется грозный вопрос о плате за убийство девушки. Только поэтому он всюду выступал в защиту несчастного сына. И ни с чем иным, как с целью уладить дело, он вместе с влиятельными людьми своего рода съездил в аул Исмаила. Он напомнил аксакалу о прежнем родстве, о прежней дружбе и сумел уговорить Исмаила, чтобы тот не возбуждал дела о выплате за