Верхний город: владения короля Ярроу. Он казался меньше и отдаленнее, чем я видел на картах. Я не мог не думать о нем как о королевстве духов из сказок, месте, куда игривые эльфы заманивали детей песней волынщика.
Затем, с большой неохотой, я, наконец, посмотрел на север.
Передо мной расстилался залив Ярроу, в лучах послеполуденного солнца весело отражались бескрайние воды.
И там, в нескольких лигах от меня, в океане, стояло…
Нечто.
Он был немного похож на шатер — высокий, заостренный и закрученный — как те, что можно увидеть на ярмарке кантона, и, хотя он был довольно далеко, его огромные масштабы все равно бросались в глаза: он возвышался на сотни спанов над водой, выше всего, что я когда-либо видел, за исключением морских стен на Востоке. Он слегка светился на полуденном солнце, излучая мягкое зеленое сияние. Я прищурился, гадая, из чего он сделан; возможно, из виноградных лоз или трав, которые росли так тесно, что казались подвижными стеклами из зеленого стекла. Я знал, что в центре этого зеленого кокона находится цитадель, защищенная изнутри. Мне показалось, что я почти различаю очертания стен и крыш где-то внутри.
— Сегодня он выглядит очень ярким, — заметила Мало, присоединяясь ко мне у окна. — Говорят, с приближением сезона дождей он становится ярче, а когда левиафаны засыпают, темнеет. Год пролетел быстрее, чем я думала.
— Это и есть Саван? — тихо спросила я.
— Да. Возможно, это самая ценная вещь во всем Ярроудейле и то, чего люди боятся больше всего. И кто может их винить? В детстве нас учили бояться левиафанов. Вполне естественно бояться их кладбища.
Я смотрел на Саван, загипнотизированный его движениями, его поверхностью, колышущейся в лучах яркого солнца. Казалось, он манил меня.
— Суджедо не имел ни малейшего отношения к Савану, — сказал Мало. — Никто не хочет иметь с этим ничего общего, кроме нас, апотов. Насмотрелся?
Я кашлянул, пробормотал «Да» и с радостью отвернулся. Хотя это расследование и без того оставляло много загадок, я находил утешение в том, что оно не будет иметь ничего общего с этим неземным местом.
ГЛАВА 4
| | |
ЗАТЕМ Я ОПРОСИЛ персонал башни — горничных, прачек, слуг и поваров. Суджедо приходил и уходил так быстро, что большинство из них даже не видели этого человека.
— Я помог ему добраться до его комнаты, сэр, — сказал портье, пожилой мужчина по имени Хаджуса. — Он был очень добр и любезен. — В его глазах появился озорной блеск. — Он даже дал мне серебряный талинт за беспокойство. Хотя это не совсем соответствует правилам, — сказал он, приложив палец к носу.
Я заговорщицки улыбнулся ему, а затем попросил описать Суджедо.
— О, он был красивым мужчиной, — сказал Хаджуса. — Как и многие из внутренних колец. Густые волосы, черные и вьющиеся. Светлые глаза. Однако он был невысокого роста. Я уже не такой высокий, как раньше, но все равно был выше его…
— Вы видели, чтобы кто-нибудь еще входил или выходил из здания в ту ночь? Вообще кто-нибудь?
— Только слуги, сэр, и никого постороннего. Это самое красивое здание во всем Старом городе. Когда-то, еще до империи, здесь был королевский дворец. — Он попытался принять надменную позу. — Мы придерживаемся здесь высоких стандартов.
— Вы знаете, по какому делу он сюда приехал?
— О… ну, я предполагаю, речь идет об адаптации королевства, — неуверенно сказал он. — Я имею в виду, превращение Ярроу в настоящий кантон Империи.
Его лицо стало настороженным, и он больше не смотрел мне в глаза.
— Что вы об этом думаете? — спросил я. — Вы можете говорить честно. Я мало что об этом знаю.
— Ну. Я… полагаю, это неизбежно. Все было решено десятилетия назад королями, которые умерли задолго до моего рождения. — Он попытался изобразить почтительную улыбку. — Но, конечно, я не вправе говорить о делах королей.
Я взглянул на Мало, которая пожала плечами и протянула руку — Чего еще ты ожидал?
Я поблагодарил его и отпустил.
ЗАТЕМ МЫ ПОГОВОРИЛИ с горничными, которые были родом из Пифии или Ярроу, с такими же зелеными, как у Мало, глазами и зеленоватым оттенком десен.
— Он был вежливый, сэр, — сказала одна женщина. — Тихий. Мы вообще почти не разговаривали, сэр.
— Очень аккуратный, — сказала другая. — Очень худой. И очень больной. Он не притронулся ни к капле бульона, когда я пришла забрать остатки еды.
Они кивали одна за другой, снова и снова, в таком размеренном ритме, что я вспомнил детскую деревянную игрушку, танцующую, если дернуть за ее ниточки.
— В котором часу вы пришли за едой? — спросил я.
— О… вечером или около того, — сказала вторая женщина. — После ужина. На улице было темно. Джентльмен лежал на кровати с закрытыми глазами и тяжело дышал. Я ушла в спешке, опасаясь, что он мог подхватить какую-нибудь инфекцию. Он выглядел неважно… Я помню, как у него дергалась рука, а пальцы порхали по животу.
— У него дергались руки? — спросил я.
— Только одна рука, да, — сказала первая горничная. — Почти как парализованная. Била его по животу. Как у моей мамы, перед тем как она увяла и умерла.
— А окна? — спросил я. — Они были открыты или закрыты?
Горничные подумали об этом.
— Закрыты, — наконец спросила одна из них.
— Да, закрыты, — сказала другая. — И заперты. Я помню, что на столе у него горела лампа, потому что к тому времени уже совсем стемнело. Мы оставили его, а утром… ну, джентльмен исчез, не оставив после себя ничего, кроме крови и дикости!
— И никто ничего не слышал? — спросил я.
— Ничего! — сказала она.
— Словно какой-то дух унес его прочь, — сказала первая. — Выкрал из постели, как морской дух, который похищает детей в старых сказках. — Она помолчала. — Вы же не думаете, что это было именно так, сэр?
Я замолчал, удивленный тем, что меня спросили, может ли призрак из народной сказки быть нашим преступником.
— По моему опыту, мэм, обычные люди более чем достаточно опасны.
— Вы думаете, это безумие, что мы говорим о духах, — лукаво сказала вторая горничная. — Но, учитывая, что они сделали Саван там, в заливе… Возможно, призраки этих существ задержались и ненавидят нас за все, что мы делаем из их плоти.
— А как насчет этого куска железа? — спросил я, поднимая его. — Он