Шагнула внутрь лагеря, стараясь не споткнуться о разбросанные бинты и окровавленные тряпки.
Я знала, что уже несколько месяцев идут ожесточённые войны. Империя светлых лезет напролом, не оставляя попыток пробиться, и наши делают всё, чтобы не допустить этого.
С воцарением Артиана на троне кровавые бойни участились. Я плохо знала своего бывшего, чтобы судить о степени его адекватности. Да и в целом я старалась не слушать новости, если в них мелькало его имя. До сих пор неприятно даже слышать о нём. Хотя уже столько воды утекло...
Рейнарда я отыскала в палатке на окраине. Он как раз проводил совещание с военачальниками. Высокий, крепкий, с теми самыми золотистыми волосами, что раздражающе сверкали даже в полумраке. Глаза зелёные, внимательные и цепкие, словно каждую мелочь фиксируют. На нём простая военная форма, но сидит она так, будто сшита под заказ.
При виде него во мне вспыхивает ярость, и это оказывается неожиданно приятно. Теперь даже эмоции в виде гнева вызывают эйфорию. Значит, я ещё не совсем ледышка...
Рейнард резко оборачивается, и его губы тут же растягиваются в ехидной улыбке:
— Какие люди... — хрипло протягивает, скользя по мне пристальным взглядом. Делает пасс рукой, и военачальники, опустив головы, тут же ретируются. — Что вы здесь забыли, госпожа тёмная луковка?
Я подхожу к нему вплотную и задираю голову, переходя на магическое зрение.
Итак, что тут у нас...
Один вредный, злобный дракон — одна штука. Никаких повреждений. Соткан из чистейшей тьмы. Здоров, как бык.
— Насмотрелась? — выдыхает, наклоняясь ближе.
— Мне говорили, что ты при смерти, — цежу сквозь зубы. — А тут такая подлянка.
Его губы дёргаются в улыбке.
— Ты пришла, потому что беспокоилась обо мне?
— Скорее, я пришла, потому что ждала, что ты помрёшь, — парирую я. — И тогда бы я возглавила твоё войско.
Запрокинув голову, он начинает смеяться.
Закатив глаза, я вылетаю из палатки, и тут взгляд цепляется за носилки, на которых лежал растерзанный воин. Вместо груди у него кровавое месиво. Ноги сами потащили меня вслед за ним.
Захожу в палатку, служащую лекарским приютом, и сразу обдаёт запахом крови, гнили и травяных настоев. Повсюду раненые. Кто-то стонал, кто-то уже молчал навсегда, накрытый белой простыней.
— Что с ним? — киваю на парня, у которого живот был разодран так, будто его пробили изнутри.
— Новое оружие светлых, — мрачно бросает лекарь, не глядя на меня. — Что-то, чего мы раньше не видели. Раны не затягиваются. Гниёт всё быстрее, чем мы успеваем резать.
Сажусь рядом, прикладываю ладонь к обожжённой плоти. Тьма отзывается, жадно тянется наружу. Плоть дрожала, зашипела, будто я бросила её на угли.
Лекарь вскрикнул, но воин вздохнул ровнее. Рана не затянулась, только застыла, словно я законсервировала гниль внутри. На большее меня не хватило. В висках стучало так, будто молот вбивают прямо в череп.
Животный ужас в глазах мужчины сменился затуманенным покоем.
— Спасибо за помощь, — сдавленно произнёс один из лекарей. — Это, конечно, не исцеление, но он продержится.
Дрожащей рукой вытираю выступивший пот.
— Так что за оружие? — едва слышно спрашиваю, упав на стул.
Значит, Дарквуд не соврал, и дела на фронте действительно плохи.
— Мы не знаем, — шепчет лекарь, проведя рукой по седым волосам. — Какая-то белая пыльца, которую они везде добавляют. И стоит ей попасть на тело, как она начинает его разъедать. — Если светлые и дальше будут использовать эту пыльцу, боюсь, выиграть войну станет труднее.
Я прикусываю губу, чувствуя, как тьма внутри сжимается тугим клубком.
Странное оружие, новые раны, десятки умирающих.
Весь день я провела в палатке, помогая раненым. Вымоталась так, что к вечеру едва переставляла ноги.
Стоит выбраться наружу, начинаю жадно ловить ртом воздух.
Казалось, вся одежда пропиталась запахом разложения...
— Что ты там делала?
Голос Рейнарда заставляет разлепить глаза и выпрямиться.
— Твоя задача, Майя, проста как дважды два, — чеканит он, сверкая зелёными глазами. — Поднимать нежить. Ясно тебе?
Прислоняюсь спиной к стволу дерева и медленно сползаю вниз.
— Больше, чтобы я не видел тебя у лекарских палаток. Ты не целитель, Майя. Просто запомни, когда в следующий раз будешь изматывать себя действиями, коэффициент полезности которых равен нулю.
— А я и не знала, что ты такой зануда, — усмехнувшись, говорю я.
— И не таким станешь, когда нужно управлять дурашками вроде тебя.
— И то верно, — выдыхаю, протягивая ноги. — Ладно, Ваше Высочество, я поняла тебя. Можешь, пожалуйста, уйти? Мешаешь расслабиться...
— Ах, мешаю расслабиться луковичке? — елейным голоском осведомляется.
Я шумно выдохнула и решила промолчать. Много чести вести светские беседы с этим чурбаном.
В следующий момент... Рейнард подхватывает меня за подмышки, словно котёнка, встряхивает так, что темнеет в глазах, и с издевательским удовольствием швыряет прямо в русло ледяной реки.
— Освежись, луковка, — донеслось сверху его ленивое мурлыканье.
Холод сомкнулся вокруг, пробирая до костей.
Я вынырнула, захлёбываясь и отплёвываясь, и сквозь стук зубов отчётливо пообещала себе: однажды я его утоплю.
Глава 32
Я не сомкнула глаз всю ночь, лихорадочно выстраивая в голове план мести.
Вчера Его Высочество зашёл слишком далеко: заметив, что я еле держусь на ногах, он просто швырнул меня в ледяную воду. Предсказуемо, да. Но закрыть глаза на это невозможно.
Ну и что, что мы на границе, а вокруг толпы израненных, стонущих воинов? Моя маленькая месть не повлияет на исход войны. Так почему бы и нет?
На рассвете я пробралась к его палатке. Ждала, пока ненавистный принц проснётся, выйдет на утренний променад, а я забегу и сделаю то, ради чего, собственно, и явилась.
Так и случилось.
Ровно в пять тридцать Рейнард вышел и, сонно подтягиваясь, двинулся куда-то в сторону. Я юркнула в палатку и выпустила жуков, сотканных из тьмы. Моё личное творение. Им хватит и трёх минут, чтобы сожрать всю его одежду.
Пакостно хихикая, выбралась из палатки и засеменила к себе.
— Что ты творишь, Майя! — зарычал Эш, как только я вернулась. — Сейчас не до твоих детских игр, — он яростно замахал лапками. — О чём ты вообще думаешь?
— Он первый начал, — бурчу я, стягивая сапоги.
— Ну и что? Он же принц.
— Ты не понимаешь, Эш. Мы с ним враги.
Эш закатывает глаза.
— Ты себя