Писатель-подвижник, живший полстолетия позже — кардинал Бона — разделяет сновидения на три категории, согласно предполагаемому им их происхождению: видения божественные, видения дьявольские, видения естественные; и, прежде всего, он заявляет, что как раз этими последними он то и будет заниматься меньше всего. Однако, в его трактате можно найти отрывок о формировании образов и о силе воображения в сновидении, который кажется листом, вырванным из какого-нибудь более современного труда: «Естественные сновидения имеют своею причиною воображение [32]. Можно лишь вопрошать, воспринимает ли оно пассивно внутренним чувством или же там играет какую-то роль и ум. Определённо, что в сновидении случается произносить поучительную речь, говорить красивыми стихами, философствовать о самых возвышенных предметах — всё то, что не кажется только зависящим от воображения, но также и от рассудка. Однако, есть философы, которые думают, что эти операции не выходят за рамки воображения. Всякий раз, когда в состоянии бдения ум прилагается к предметам дискуссии или аргументации, внутреннее чувство, которое называют познавательною силою, не остаётся бездейственным и, подобно планете, оно следует высшему движению. Иначе говоря, душа или дух (animus) не может думать без того, чтобы тотчас же воображение не предоставило нечто подобное, заставляя возникать образы, которые во время сна создают иллюзию, чтобы заставить поверить в присутствие реальных предметов (ас si res vera ageretur)».
Воссиус, современник кардинала Бона, как и тот, исследует вопрос о сновидениях; но рассматривает его с совершенно другой стороны. Он цитирует Гиппократа, Галена; он твердит о пользе, которую медицина может извлечь из откровений, предоставляемых некоторыми болезненными сновидениями. «Душа, — говорит он, — когда она не смущена внешними занятиями, гораздо острее чувствует впечатления, относящиеся к телесному состоянию. Впрочем, насколько полезно судить по сновидениям о расстройствах тела, настолько глупо пытаться искать в иллюзиях сна (как то делают Артемидор и Кардан) приметы, чуждые самому состоянию сновидца».
Далее, в хронологическом порядке, следует самая необычная публикация по сновидениям, которая когда-либо появлялась. Автор озаглавил свою книгу «Искусство стать счастливым через сновидения, т. е. обеспечить себя такими сновидениями, которые желаем..». [33] Он утверждал, что получил от одного старого индейца, Иллинойса — знахаря и шамана [34] своего племени — целый ряд фармацевтических средств, которые он приумножил и усовершенствовал сам, и он не знает таких сновидений, которые с их помощью нельзя было бы прямо вызвать с большой лёгкостью. Открывая содержание этой книги, видим специальные рецепты: чтобы присутствовать (во сне) на великолепных зрелищах; чтобы возыметь силу духа; чтобы роскошно одетым шествовать с большой свитой; или же: чтобы получить от дамы её честь прямо на цветущем лугу, или в роще, или на берегу водоёма; чтобы быть в бане с самыми прекрасными в мире дамами и т. д. и т. п.
Нот уж действительно что разжигает любопытство читателя, особенно если он убеждён в возможности воздействовать на сновидения, и если он ожидает найти там, если и не формулы такой странной эффективности, то, по крайней мере, указания на какие-то малоизвестные наркотические средства. Но, не просмотрев и двух-трёх страниц, как любопытный читатель закроет эту книгу, чтобы больше её не открывать. У него не останется ничего, кроме чувства насмешки, которое мы иногда чувствуем, когда становимся жертвой какой-либо приятной мистификации, так как там невозможно найти ничего, кроме безвкусной мешанины плоских нелепиц, слишком претенциозных чтобы быть искренними, слишком смешных, чтобы можно было там найти хоть крупицу истины. Следующего рецепта будет достаточно, чтобы судить обо всех других; он должен обеспечить человеку те сладострастные сновидения, о которых было сказано выше: «Возьмите две драхмы живицы, размешанной в желтке яйца дикой утки, одну с половиной драхму diascordium de fracarbor, одну щепотку порошка красных роз, восемь унций козьего или кобыльего молока, пригоршню плющевидной будры, манжетки или львиной лапы, подорожника или пупавки, пол пригоршни каждого, четыре щепотки соцветий зверобоя американского; две щепотки опилок оленьего рога, три драхмы priape [пениса] волка, и шесть — китового уса. Сварите всё в достаточном количестве камфарного спирта. Добавьте к семи унциям этого фильтрата коралловый сироп и окопник — по одной унции каждого, и по шесть драхм бальзама и нашатырного спирта. Поставьте этот отвар в глиняном сосуде в прохладное место на три месяца, по истечении которых влейте его в три пинты вина (из винограда сорта мальвазия), которое затем перегоняйте до тех пор пока не получите одну пинту жидкости. Поместите эту жидкость в герметично запечатанную бутыль, и держите её в подвешенном состоянии в воздухе всё лето с трёх часов до и трёх после полудня, дабы она могла пропитаться, так сказать, теплотой солнечных лучей».
А теперь как надо это употреблять:
«Понадобиться не более трёх капель на пинту обычной воды, которую нужно подогреть и в которой умывают ноги, руки, голову и живот перед сном».
Более двухсот страниц написано в этом стиле, без других расходов воображения, кроме как незначительного разнообразия в хаосе перечисляемых зелий. Кроме своего собственного значения, подобный сборник не заслуживает быть упомянутым; но упоминание о нём можно увидеть в некоторых каталогах, и по его названию создать себе очень притягательное представление, которого он не заслуживает; вот почему я счёл своим долгом сказать о нём несколько слов.
Переходим в восемнадцатый век, а вместе с ним к тому брожению умов, которое называют философским, и которое породило современную физиологию.
Одновременно и врач, и философ, один из участников этого движения — Курт Шпренгель — доктор из университета Hall, кратко анализирует в своей «Прагматической истории медицины» [35] главные суеверия древних в области онейрокритики; он заканчивает своё изложение такими рассуждениями, которые хорошо показывают новую школу:
«В сновидениях, воображение и память действуют независимо от всех внешних чувств и не тревожатся впечатлениями окружающих предметов». Я цитирую, но сохраняю своё мнение относительно цитируемых утверждений. «Душа, освобождённая от уз, которые привязывают её к телу, кажется предоставленной своей собственной и первичной деятельности. Она сочетает идеи, она проводит рассуждения, которым ощущения и животный ум не могут дать места в состоянии бодрствования. Давно забытые впечатления нарисовываются с новыми более