Думаю, что за долгое время моих наблюдений, я собрал более точные данные, которые заставляют меня не приписывать физиологическим причинам такое большое влияние на происхождение и на ход всех наших сновидений. Конечно, иногда случается, что внешние впечатления или внутренние движения изменяют ход сновидения, вводя в него различные несвязные элементы, или внезапно прерывая ход сновидения; но это скорее исключение, чем правило, и каждый раз, когда это происходит, это будет, по моему, из-за какой-то прямой причины, действенной и реальной, такой как укол [укус], неожиданный звук, внутренняя боль, а не из-за тех якобы стихийных возбуждений нервов, чему у меня нет ни каких оснований доверять.
На основе анализа, который я проведу над многими сновидениями, я попытаюсь доказать, что только ассоциации идей управляют, в целом, ходом сновидения. Их вполне достаточно для порождения тех странных аномалий, тех странностей и бессвязностей, которые кажутся необъяснимыми г-ну Лемуану без вмешательства всех тех теоретических мелочей, механизм которых ему было угодно поместить в глубины нашего мозга.
С первых же страниц этого исследования, я сравнивал бесчисленные впечатления, накопленные в тайниках нашей памяти с безмерными рядами фотопластинок, которыми забиты огромные шкафы знаменитых фотографов. Для создания каждой такой пластинки необходимы определённые условия и операции; нужно наличие перед объективом камеры реального предмета, правильно освещённого и находящегося на нужном расстоянии, что позволяет получить так называемый негатив. Дальнейшие процедуры получения снимков совершенно отличаются от тех, которые использовались для получения негативов. Итак, возможно существует аналогия между этим явлением и тем, что мы наблюдаем в связи с впечатлениями, сохраняемыми нашей памятью. Точно так же как и процедуры, с помощью которых переносят изображения с фотопластинки на бумагу, совершенно отличны от процедур, которые служат для создания негативов, точно так же и мыслительная процедура, посредством которой ум извлекает какое-то впечатление из памяти совсем отлична от той, посредством которой был сделан его снимок в памяти. Отсюда, я прихожу к заключению, что теория возбуждения нервов г-на Лемуана ещё заводит нас на ложный путь, пытаясь установить между психологическим механизмом воспоминания и непосредственного восприятия какую-то общность, какой не существует.
Если продолжить сравнивать фотопластинки с воспоминаниями, я сделаю ещё такое замечание. Есть такие чёткие фотопластинки, благодаря стечению обстоятельств, что они всегда дают прекрасные снимки, контрастные, чёткие, точные до мелочей. Из других, сделанных при менее удачных обстоятельствах, всегда получаются лишь искажённые и размытые изображения, несмотря на все усилия.
У нас также имеются хорошо запечатлённые в нашей памяти впечатления, благодаря телесным и душевным условиям, при которых они возникли, так что если они всплывают в сновидении, то воспроизводимые ими сцены и картины имеют вид подлинной реальности; тогда как некоторые другие, пребывая несовершенными и бесцветными, никогда ничего другого не предлагают, кроме бледных силуэтов в фантасмагории сна.
Ещё одно заметное отличие существует между сновидением и реальностью, а именно, в бодрственном состоянии, реальные предметы, которые нас окружают и все вместе действуют на органы наших чувств, разнообразные образы и впечатления, которые возникают в нас из этих сложных ощущений, всегда обладают чёткостью и равностью восприятия по отношению к их относительному значению; тогда как в состоянии сновидения, наоборот, очень редко когда совокупность иллюзий представляется с равной степенью ясности.
Самая простая причина этого чаще всего заключается в неравенстве совершенства воспоминаний, которые по своему капризу объединили ассоциации идей, чтобы образовать из них картину. Ткань сновидения тогда напоминает полотно, сшитое из кусков старых, поношенных тряпок вместе с другими новыми, яркими кусками.
Что же касается этого неравенства в совершенстве воспоминаний, то причин этому очень много. Одни — общего порядка — связанные исключительно с тем, уже упомянутым фактом, что мы сохраняем, прежде всего, более яркие впечатления, в зависимости от количества уделённого внимания первому восприятию, или когда впечатления получены в более-менее исключительных обстоятельствах. Другие причины, которые я буду называть относительного порядка, из-за их частного действия на явления сновидений заслуживают быть рассмотренными немного подробнее.
Я приводил тот пример с фигурой старого нищего, которая являлась мне в сновидении многократно и всегда неопределённой, и как бы окружённой тенью, так как его образ вошёл в мою память вечером, на закате дня, так что воспоминание этого образа не могло обрести в сновидении больше чёткости, чем первичное впечатление. Я также рассказывал об одной девушке, которая мне снилась при подобных обстоятельствах, которую я никогда не видел, кроме как издали [64].
Факты такого же рода часто случаются в сновидении, либо когда речь идёт о зрительных воспоминаниях, которым иногда недостаёт чёткости, так как они первоначально были получены в плохих условиях освещения, как выше упомянутые, или же с слишком больших расстояний, или же ещё они были слишком мимолётными; либо когда смутность и несовершенство сновидения относиться к впечатлениям других органов чувств.
Одна дама рассказала мне сновидение, в котором она сидела за своим пианино, рядом с ней был один из её братьев, убитый несколькими годами ранее на войне в Италии, который был одет в свою офицерскую форму, впрочем, это её не удивляло. Она играла один военный марш, но как бы сильно она ни давила на педаль, пианино выдавало лишь глухие, металлические звуки. Обернувшись к своему брату, желая выразить ему своё удивление, она его больше не видела, но увидела длинную шеренгу безмолвно марширующих солдат в глубине зала, которые выглядели как полурассеявшиеся тени. Тогда вдруг в её памяти всплыло воспоминание о гибели её брата. Она испытала очень сильную эмоцию и судорожно проснулась.
Дама, которой приснилось это сновидение, никогда не рассказывала его без переживания некого ужаса, свойственного природе пережитых впечатлений и определённых идей, которые породило в её уме дурное предчувствие. Что до меня, который не видит здесь ничего иного как последовательность воспоминаний, в совершенстве согласных с обычными законами ассоциаций идей, то я это цитирую только как пример неравной ясности, которая царствует и которая должна царствовать в различных элементах одного и того же сновидения. Эта дама сидела за пианино — вот отправная точка; её брат сидел сбоку; воспоминание об этом брате возникло вполне естественно; его образ казался ей ясным и чётким, так как этот образ был сильно запечатлён в её памяти. От офицера в форме к желанию играть военный марш, который она часто слышала издалека; от солдат, которых она должна была видеть также издалека, марширующих на каком-нибудь