В другой раз, мне снилось, что я еду в вагоне с какой-то семьёй, состоящей из одного пожилого господина, его жены и двоих их детей, очень замечательных своей внешностью и оригинальностью своих манер. Я проснулся, не сохранив даже смутного впечатления об их лицах. Следующей ночью я в каком-то смысле вернулся в своё сновидение; мне снилось, что я в Швейцарии, в обеденном зале одной гостиницы, в которой я остановился накануне, так же как и мои попутчики по поезду. Было время завтрака. Старый господин уселся вместе со своей семьёй за один стол, что стоял напротив моего; я снова совершенно отчётливо увидел двух девушек; и снова изумился, к своему удовольствию, их очаровательными образами, и я не знал, обязан ли я им первому впечатлению в моей памяти, или, скорее, моему воображению.
Аналогичные факты приводились и подтверждались Мори, Бриером де Буамоном и многими другими. Эти авторы не дали им никакого объяснения, и я тем более не претендую на нахождение объяснения. Моей целью не является всё объяснить, но лишь указать, насколько возможно, на все причудливые грани изучаемого нами явления; я довольствуюсь тем, что обращаю внимание психологов на эти наблюдения. Впрочем, у меня ещё будет возможность к ним вернуться, когда я буду говорить о характере и значении работы ума, которую он выполняет во сне.
Другое поразившее меня наблюдение — постоянная предрасположенность нашего ума к внутреннему диалогу с самим собой, как только он размышляет или рассуждает. Едва началось сновидение, как уже ведётся разговор с какими-то воображаемыми персонажами. Итак, эти диалоги очень часто показывают нам меру удивительной надёжности, с которой наша память группирует вместе все отличительные черты тех персонажей, которых ей заблагорассудиться вызвать. Бессвязные сновидения конечно же порождают смешные непоследовательности, но с какой точностью и достоверностью во множестве ясных сновидений мы наделяем людей, которые оказываются в сновидении нашими собеседниками, взглядами, которые они отстаивают, словами, которые они говорят, и вплоть до акцента, с которым они ведут свои речи! Актёр, который старается сымитировать определённые личности, чтобы сыграть их на сцене, редко достигает, несмотря на тренировки, такого же точного сходства.
И одно время, когда мне потребовалось отредактировать одну достаточно важную заметку, которую, прежде чем окончательно утвердить, предстояло прочесть на совете из трёх человек, мне приснилось, в ночь перед этой лекцией, что я как раз это делаю, и что возникла дискуссия по этому поводу. Один из трёх человек одобрил всё без оговорок; другой потребовал лишь незначительных изменений, характер и глубину которых он указал. Третий сначала захотел значительных изменений, но, кажется, постепенно склонялся к мнению двух других, пока меня не разбудило какое-то случайное событие. Итак, состоялась настоящая лекция, всё происходило в точности как и в моём сновидении. За исключением выражений, дискуссия была почти такой же.
Я не увидел в этом ничего сверхъестественного; но однако я восхищался индуктивной силой, доказательство которой предоставило моё воображение, благодаря сну.
Этот класс сновидений предлагает, между прочим, иное очень замечательное толкование. Так, случается, что мы находим в нас самих все элементы очень живого спора, благодаря какому-то двоедушию. Тогда мы высказываемся за или против тех мнений, которые нас занимают; то мы являемся адвокатами одной из сторон, участвующих в дебатах, то, рассуждая более-менее беспристрастно, нам кажется, что мы просто присутствуем при дискуссии воображаемых людей, которых мы заставляем говорить. Я совершенно не знаю более плодотворного анализа любопытных наблюдений, чем анализ, проводимый в такого рода дебатах, когда наше сознание, наши инстинкты, все внутренние голоса наших страстей делаются слышимыми через уста конкретных персонажей, под видом которых нашему воображению заблагорассудилось их вызвать.
Всегда значимые, эти персонификации часто имеют свою прелесть. Один из моих самых близких друзей рассказал мне, что за несколько дней до заключения брака, который он, между прочим, считал очень удачным, но относительно которого всё же сильно колебался из-за смутного страха неизвестности, ему приснился сон, в котором он по очереди выслушивал разговор двух женщин, которые ему давали по этому поводу советы, и каждая их которых старалась его убедить. Одна, молодая блондинка, стройная и весёлая, нарисовала ему очень живую картину исключительного счастья, на которое можно надеяться только раз в жизни, если он возьмёт в жёны молодую девушку, к которой он испытывает непреодолимое влечение. И наоборот, она описала мрачную картину со всеми скорбями, которые могут произойти в результате союза, лишённого искренней симпатии. Она и в мыслях не допускала, что он женится без явно выраженной готовности, говоря, что малейшее колебание в таком деле должно быстро остановить любого человека. Другая, унылая, не такая молодая и одетая в чёрное, отвергала скорее с горестной, чем строгой улыбкой эти страстные аргументы. То, что блондинка именовала мудростью, она называла мечтанием; она говорила только о серьёзной стороне брака, опасности некоторых страстей и некоторых душевных реакций. Она отвергла идею союза, к которому одна из двух заинтересованных сторон испытывает малейшее неприятие, но ничего конкретного упомянуто не было, тогда как было большое число благоприятных факторов; её совет был, что это последнее замечание должно возобладать.
Друг, рассказавший мне это, не знал, к какому из двух советов он должен прислушаться. Он, как никогда прежде, был в нерешительности после того, как выслушал их продолжительные советы; результат вполне естественный, поскольку это он сам вёл диалоги чувств, которые боролись в его сердце. По пробуждении, он не смог вспомнить, чтобы он когда-либо знал одну или другую из этих двух дам, хотя в сновидении он совершенно не был удивлён их увидеть. Итак, любой, кто проанализирует это сновидение хорошенько, разве тот не рассудит, что он имел дело с очень старыми знакомыми, и что только вид, под которым они предстали перед глазами его ума, был новым; одним словом, что всё услышанное им в этих дебатах было лишь его воображением и его искусно персонифицированным разумом.
Вот два других сновидения в виде диалога, когда моя память дала пример самого капризного неравенства.
«Мне снилось, что я нахожусь в какой-то гостинице в Англии, беседуя на английском с хозяином. Он говорит очень быстро и много. Я вполне его понимаю, испытывая небольшие трудности с поспеванием за его мыслью. Но самому мне приходиться подыскивать слова, чтобы ответить; некоторых выражений мне не хватает; мой слух замечает большую разницу между моим неправильным произношением и настоящим английским произношением, в устах моего собеседника».
«Я встречаю на улице одного молодого человека, который кажется мне знакомым, я подхожу к нему; мы пожимаем друг другу