Наконец, один из моих друзей рассказал мне, что одной ночью во сне он впал в неистовый гнев, потому что ему снилось, как он спрашивал кого-то, кто отвечал ему хо! хо! на все его вопросы. И, проснувшись, он выяснил, что эти хо! хо! были всего лишь эхом его собственного храпа.
Останавливаться на подобных примерах не серьёзно; но если факты этого порядка очень легко констатировать, то в тысячи других обстоятельствах крайне трудно оценить меру внешних или внутренних влияний на возникновение и развитие наших сновидений; и поиск этих более таинственных влияний заслуживает, я думаю, нашего внимания.
Тонкие восприятия чего-то вовне и сильное ощущение того, что происходит в нас — таково деление, которое само напрашивается, для классификации собранных мною примеров обострённой физической чувствительности.
Внешняя чувствительность.
«Одной ночью мне приснилось, что дымит моя ночная лампа; я проснулся, вдохнул полной грудью, но ничего не почувствовал и снова заснул, убеждённый, что это мне всего лишь приснилось. Однако, спустя час, я снова проснулся от едкости дыма, ставшего уже вполне ощутимым. Таким образом, во время сновидения моего первого сна я ощущал запах более тонко, чем в состоянии бодрствования».
«Другой ночью, мне снилось, что я наношу визит одному другу, и что я никого у него не нашёл, но, что я чувствовал по всей его квартире достаточно сильный и очень специфичный запах, который вызвал во мне тревогу. Я проснулся и моей первой мыслью, естественно, было предположить, что этот запах был на самом деле в моей собственной комнате. Я поднялся; открыл двери, окна. На этот раз, я не чувствовал совершенно ничего, ни ночью, ни даже завтра утром». Не может ли быть, чтобы этот запах (о котором я не имел, кстати, никакого воспоминания, что когда-либо его ощущал) был всё же очень тонким восприятием, обусловленным сном, а не смутным воспоминанием запаха?
Следующий пример относиться к чувству слуха: «Мне снилось, что я слушаю, как настраивают пианино, и я действительно узнал, что моя сестра настраивала его в ранний час, когда я ещё спал. Однако, у меня не было никакой причины для того, чтобы мне это приснилось; я совершенно не знал, что должен был прийти настройщик; да и пианино размещалось так, что я и не мог с моей кровати в состоянии бодрствования его услышать».
Вот, впрочем, по случаю пианино, другое наблюдение, тем более убедительное, что идея это увидеть не могла даже прийти на ум:
«Я собирался принять ванную, уставший после ночи, проведённой на балу; я спокойно уснул в своей ванной; удалённые звуки пианино держали моё внимание настороже, и, засыпая, я пытался уловить связь между самыми громкими музыкальными фразами, которые одни, по причине удалённости, доходили до меня чётко. Вскоре, сон полностью одолел меня, и мне снилось, что я сижу возле пианино; я смотрел и слушал игру одной молодой особы, жившей по соседству, которую я часто видел проходящей по улице с нотной тетрадью в руке. Больше ни одна нота не ускользала от меня; никакой оттенок исполнения не был потерян. Вдруг, какой-то лёгкий шум выдернул меня из этой дремоты. Я продолжал слышать музыку, доносившуюся издали, которая только что направляла моё сновидение; но я слышал её лишь с пробелами и крайне несовершенно, как то имело место также до моего засыпания. Таким образом, я находился в условиях восприятии очевидно менее благоприятных, чем те, что мне предоставились на мгновенье сном. Я воспринимал только достаточно сильные звуковые волны, которые могли воздействовать на мой слуховой аппарат в обычном состоянии».
Умножать подобные рассказы утомило бы читателя. Скажу только, что у меня они в изобилии, и что рассказы подобного рода во множестве можно найти в книге г-на Бриера-де-Буамона [106]. Хотя они и имеют дело с сомнамбулизмом, который я не обсуждаю, тем не менее, их не следует отбрасывать как недопустимые, исключительно потому, что они остаются необъяснимыми.
Внутренняя чувствительность.
Та особенность сна, которая заключается в сильном сосредоточении и чрезвычайном обострении физической чувствительности в некоторой части нашего организма, является фактом, который, я думаю, уже достаточно установлен. Поэтому, не приводя здесь многие наблюдения из моих дневников сновидений, которые всего лишь констатируют такое явление, я пропускаю сновидения, связанные с восприятием ощущений от таких слабых раздражителей, которые совсем не попадают в поле восприятия бодрствующего человека [107]. И сразу перехожу к указанию на такой же феномен под более трудным для распознания, более таинственным видом и быть может даже чаще встречаемого, чем то думают. Я собираюсь рассказать о строгой закономерности, которая иногда устанавливается между некоторыми состояниями тела и некоторыми галлюцинациями ума [т. е. сновидениями], каковая взаимосвязь от нас ускользает. Я отметил, в своём дневнике, что в одно время, когда у меня ни с того ни с сего периодически болела голова, возвращению головной боли часто и с небольшими промежутками предшествовали сновидения, в которых мне снилось восхождение на горы и преодоление пропастей с поразительной лёгкостью. Имеются известные наркотики, вызывающие почти всегда одинаковые видения. Морфий, например, обычно заставляет тех, кто его принял, видеть себя окружёнными всякими животными.
И наконец, я приведу одно крайне любопытное сообщение, которое мне было сообщено совсем недавно одним из наших знаменитых востоковедов, учёным профессором и филологом первого ранга. Продукты питания, приготовленные на жире, — считает он, — не имеют своего вкуса. Он считает их вредными, и у себя дома категорически запрещает использовать масло для приготовления пищи. Однако, его кухарка не разделяла его взглядов. Она не такая категоричная и думает, что время от времени небольшая добавка запрещённой субстанции с пользой может добавляться в какое-нибудь подходящее блюдо так, чтобы её хозяин этого не почувствовал. Это было её большой ошибкой. Хозяин и вправду этого не чувствовал в момент употребления оного блюда; но ему безошибочно давалось таинственное предупреждение во сне, ночью, следующей за совершённым обманом. Следующим утром кухарка была вызвана; тщетно она пыталась сначала отрицать упрёки её хозяина. Её хозяин заткнул ей уста и вынудил её сознаться такими словами: «Розали, этой ночью мне приснилось, что я ходил по воде».
Малейшее количество жира неизбежно вызывало у учёного академика сновидение, в котором ему снилось, что он был вынужден пересекать пешком затопленные земли, болота или рисовые поля. Он выяснил, что ему никогда не снилось это сновидение без того, чтобы его кухарка, в конце концов, не признала его правоту.
Итак, какая существует связь между крутыми скалами и