— Генерал Д'Альерри, приветствую вас и вашу спутницу в Лирии, — сухо произносит монарх, поднимаясь. — Чем обязан вашему визиту?
Родгар, отвесив лёгкий поклон, как полагается по этикету, оскаливается и вполне миролюбиво заявляет:
— Предлагаю обмен, Ваше Величество. Я верну вам вашего отпрыска, а вы...
— Вы нашли моего сына?! — король хватается рукой за спинку трона и пошатывается.
Он прижимает ладонь к груди и бледнеет, неотрывно смотря на генерала Д'Альерри. Конечно, он король всегда хватается за любую возможность найти и вернуть любимого сына.
— Родгар, мы же не можем дать Его Величеству слизня, сказав, что это слизень? — тихо и робко шепчу я, всматриваясь в лицо любимого.
Федя тем временем заползает по моей ноге и бодренько так занимает место возле погон на плече генерала.
Накрошив изрядно ему на плечо круассаном, слизень с интересом смотрит то на Его Величество, то на Родгара, то на меня. Словно зритель, сидящий на первых рядах в театре.
— А он всегда был на виду, во всяком случае у его няни, — усмехнувшись, Родгар бросает на меня многозначительный взгляд.
Нет, видимо отдать слизня нашему королю Родгар и собирается, заявив, что тот его сын.
Снимает со своего плеча Федю и кладет его брюшком на свою широкую ладонь.
— Поздоровайся с отцом, Федя, — хмыкает Родгар, прожигая взглядом короля.
Его величество бледнее, багровеет, а затем рявкает:
— Да что вы себе позволяете! Вы даже... Вон! Покиньте дворец!
Король переходит на рассерженный шёпот. Конечно, вызывать стражу на генерала вражеских драконов — так себе идея.
— Рано или поздно все мы покинем дворец, — усмехается Родгар, но в его глазах неприкрытая жесткость. — Я пришел без армии. Не войной, а с мирной целью. И мне указывают на дверь? Но с удовольствием изменю свой план.
Родгар разворачивается, крепко держа меня за руку и направляется к дверям.
— Стойте, — дрогнувшим голосом требует король. — Я выслушаю до конца.
— Всегда действенно, — оскаливается Родгар и мы возвращаемся обратно.
Король недоумённо смотрит на слизня, который в этот момент догрызает круассан и вдруг икает. Рот Феди приоткрывается, а крохотные глазки выпучиваются.
— Лирийцы сами создали артефакт, способный не просто повлиять на разум и чувства, защитить от менталистов, но и скрыть нечто ценное в мной форме, — холодно сообщает Родгар. — Какой полезный Жезл, любой уважающий себя мужчина мечтает о такому чтобы с помощью Жезла ставить на колени...кхм..
Генерал осекается, не договорив.
Король ошарашенно опусткается на трон, потирая виски.
— Мой сын — слизень?! Но как же… Его искали лучшие ищейки! Десять долгих лет я искал Фернандо!
— И лучше бы не нашли, — срывается с моих губ тихое ворчание. Которые, к счастью, слышит только Родгар.
Любимый только шире оскаливается и крепче сжимает мои пальцы в знак одобрения.
Теперь королю точно придется передавать трон любимчику-сыну, который умом и сообразительностью не отличался никогда.
— Сынок, — сглатывает король и простирает неуверенно руки к слизню, спускаясь на ступень ниже от трона.
Федя неловко перекатывается с ладони Родгара и шлепается зелёным брюшком на каменный пол, разбрызгивая слизь ядерно-лилового оттенка.
Слизень бодренько ползет в сторону Его Королевского Величества с неуверенной улыбкой на мордочке, оставляя за собой слизь, на которой проскальзывания один из стражников, предусмотрительно решивший уступить дорогу королю.
— Идём, любовь моя, — заговорщически подмигивает мне Родгар, перехватывая меня за талию. — Теперь слизень — проблема Лирии, а не наша с тобой.
И я, ощутив внезапно вспыхнувшее озорство, смущённо улыбаюсь генералу. И чувствую себя заговорщиком вражеского государства, когда мы слишком быстро, практически сбегаем, из замка короля...
Эпилог
— Готовы ли вы, госпожа Аннабель Грин... - голос Жреца в Храме звучит торжественно и оттого я волнуюсь ещё больше.
И когда он договаривает до слов, где я должна произнести клятву, я ощущаю, как мир вдруг разом становится большим, а я — кроликом.
Белое пышное платье в рюшах и кружевах мешает обзору, лапки путаются в оборках, а Родгар, облаченный в бело- золотой парадный мундир, даже бровью не ведёт. Только мечтательно произносит:
— Всем кроличье рагу за мой счёт.
И я, испуганно пискнув, тут же чувствую, как собственные конечности обратно удлиняются. Родгар, вероятно предвидя такой вариант развития событий, предусмотрительно укрывает меня алой меховой накидкой, практически с головой. Поэтому, когда я оказываюсь сидящей на собственном свадебном платье, то хотя бы уже укрытая теплой мантией.
Я щущаю стыд и смущение, что на собственной свадьбе я позорно обернулась кроликом! Хорошо, хоть не успела ничего пожевать лишнего перед гостями. А то неприлично невесте великого генерала Д'Альерри жевать листья папоротника на собственной свадьбе у алтаря. Родгар привыкший, а другим повод для слухов.
— Продолжайте, — невозмутимо произносит Родгар ошарашенному Жрецу. Тот ещё с несколько долгих секунд стоит приоткрыв рот, держа перед собой книгу божественных уз.
Жрец прочищает горло и сбивчиво заканчивает свою речь, посматривая на меня с опаской. Наверняка прикидывает, достанется ли ему кроличье рагу и какая часть кролика окажется в его тарелке.
— Старый извращенец, — ворчу я про Жреца, уставясь на золотистую пуговицу Родгара.
Я же так и стою в меховой накидке на голое тело, а мое подвенечное платье валяется под ногами.
— Уверен, морщинки возле моих глаз тебе просто показалось, это игра света, зайка, — хмыкает Родгар и подмигивает мне игриво, отчего я заливают краской смущения.
— Я не о тебе, — тут же спешно шепчу в ответ, пока Жрец перебирает страницы книги с клятвами, ища подходящую.
— Мне начинать волноваться? В мыслях моей невесты какие-то старые извращенцы шатаются.
— В моих мыслях только ты! — доверительно шепчу. — И ты не старый и совсем не извращенец.
— И на том спасибо, зайка, — усмехается почти муж.
В повисшей тишине в Храме не сразу понимаю, что я первая произношу часть клятвы.
— Клятва, милая, — напоминает Родгар мягко и берет мою руку в свою ладонь. Его глаза неотрывно смотрят в мои с теплотой и нежностью.
Где-то на задворках храма Любви то и дело с тоской меланхолично вздыхают одногруппницы по почившей свободе их обожаемого генерала Д'Альерри.
Собравшись с духом, я начинаю произносить клятву, но слова застревают в горле. Сердце бьётся так сильно, что, кажется, его стук слышен всему храму.
— Готовы ли вы, госпожа Аннабель Грин, произнести свою часть клятвы? — терпеливо повторяет Жрец.
Вздохнув, набираюсь смелости и прочищаю горло, пытаясь вспомнить заученные ранее слова клятвы. Только, как назло, все фразы моментально исчезают из памяти