Мама посмотрела на часы и ответила, что мне нужно будет собраться через час. Я почувствовала, как сердце сжимается от тревоги, но понимала, что не могу позволить себе сломаться. Собрав вещи, я старалась не думать о том, что ждет меня впереди. Внутри меня росла надежда, что это временные трудности, и однажды все вернется на свои места.
Мама, заметив, как я теряюсь в своих мыслях, подошла ближе и обняла меня. Я почувствовала тепло ее рук, но оно не могло развеять холод, который заполнил мою душу. Я знала, что она делает все возможное, чтобы поддержать меня, но в этот момент мне хотелось, чтобы все было по-другому. Чтобы отец не играл, чтобы мы не стояли на краю пропасти, а просто жили своей обычной жизнью. Я вспомнила, как в детстве мы собирались всей семьей за столом, смеялись и делились историями. Эти моменты казались вечными, и я не могла представить, что однажды они станут лишь воспоминаниями о том, что было. Теперь же, когда я смотрела на своих родителей, их лица были искажены тревогой и беспокойством, и я понимала, что эта ситуация изменила нас навсегда. — Эйра, — произнесла мама, отстраняясь и глядя мне в глаза, — я хочу, чтобы ты знала: это временно. Мы справимся. Ты сильная, и я горжусь тобой. Я кивнула, хотя внутри меня все еще бушевала буря. Слова поддержки не могли изменить реальность, и я понимала, что мне придется взять на себя часть этой нагрузки. Я не могла позволить себе сломаться, даже если все вокруг рушилось. Я должна была быть опорой для родителей, даже когда сама чувствовала себя потерянной.Глава 14
Я закрыла чемодан, чувствуя, как ком подступает к горлу. Взгляд упал на зеркало в прихожей. В нем отражалась девушка, которую я едва узнавала. Бледное лицо, запавшие глаза, в них – отблеск страха и решимости, странная смесь. Это была я, но словно другая, повзрослевшая на несколько лет за последние недели.
Мама стояла в дверях, прислонившись к косяку. В ее глазах плескалась та же боль, что и в моих, но она старалась держаться. Она всегда была сильной. Я подошла к ней и обняла ее крепко-крепко, вкладывая в это объятие всю свою любовь и благодарность.
— Я буду звонить по грофу, — прошептала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Я знаю, милая. И мы будем ждать тебя.
Отец стоял чуть поодаль, опустив голову. Я видела, как сжаты его кулаки. Он не мог смотреть мне в глаза. Вина давила на него, я чувствовала это. Я подошла к нему и взяла его руку в свою. Она была холодной и дрожала.
— Пап, — сказала я тихо, — все будет хорошо. Мы справимся.
Он поднял на меня взгляд. В его глазах стояли слезы. Он ничего не сказал, просто крепко сжал мою руку. Этого было достаточно.
Я вышла из дома. Солнце слепило глаза, но я не чувствовала его тепла. Мир вокруг казался чужим и враждебным. Я села в карету, и она тронулась. Я смотрела в окно, как наш дом становится все меньше и меньше, пока не исчез из виду.
В голове крутились обрывки мыслей, воспоминания, страхи. Я пыталась заглушить их, сосредоточиться на чем-то другом, но ничего не получалось. Я чувствовала себя как лодка в шторм, которую бросает из стороны в сторону.
Поездка казалась бесконечной. Я смотрела на мелькающие за окном пейзажи, но ничего не видела. Я была поглощена своими мыслями, своими страхами, своей болью.
Наконец, карета остановилась перед домом тети Беллы. Это был большой, красивый дом, окруженный ухоженным садом. Он выглядел богатым и благополучным, совсем не таким, как наш.
Я вышла из кареты, взяла чемодан и направилась к двери. В животе все сжалось