– Уведите его, – приказал один офицер.
Майор, оперативный работник штаба дивизии, доложил генералу радиотелеграмму:
– Товарищ генерал, командир полка доносит с северозападной окраины. Взято большое число пленных, очень много трофеев – автомашины, орудия, медикаменты.
– Это Советская власть придет сюда и подсчитает все подробно, это ее добро, – сказал генерал, – а нам некогда считать, нам надо вперед идти.
– У противника, – продолжал докладывать майор, – отмечается паника.
– Это другое дело, – просто произнес генерал.
Оказалось, что к данному моменту наши войска, охватывавшие город с запада, перерезали несколько дорог, ведущих из Могилева, но для немцев это положение оставалось неведомым. Они уяснили его себе после того, как попытались отойти от города на запад и неожиданно были встречены оттуда огнем. Однако вначале немцы оказали упорное сопротивление, но потом под сокрушительными ударами наших частей все более падали духом и стали сдаваться в плен целыми группами. Генерал был удовлетворен работой своей дивизии, усталое лицо его посвежело, и он рассказал нам на прощанье несколько веселых историй.
– Мои люди взяли в плен полковника, командира 89-го пехотного полка 12-й дивизии. Полковник говорит, что он никак не ожидал такого оборота дела, чтобы вдруг попасть в немецкого генерал-майора и еще вдобавок генерал-лейтенанта, командира 12-й пехотной дивизии.
Мы снова пошли по городу. Это было несколько трудно, потому что население выходило группами из подвалов и убежищ, окружало нас, желая знать все, что творится на свете, желая просто побеседовать с людьми, которые не показывают перед ними ни власти, ни превосходства.
В Белоруссии
Мы идем полосою прорыва. Полосою, впрочем, она была мало времени, потому что под штурмующими ударами наших войск – авиации, артиллерии и пехоты – эта полоса вскоре резко раздалась в ширину по фронту и превратилась в вал полуовальной формы, катящийся вперед на запад.
Дымятся последние нижние венцы белорусских изб, сожженных врагом. Опалена огнем умершая теперь коричневая трава. Но еще чаще земля лишена всякой растительности – и живой и мертвой: огонь взрыл ее до глубины утробы, извлек наружу бесплодную глину, и земля лишилась всего, что было на ней живым, и лежит сейчас незнакомой и пустой.
Вот наш первый новый мост через реку Проню. По этой реке проходил огневой рубеж. Кто строил этот мост, чтобы живая сила наших войск могла вплотную подойти к противнику для последнего удара и оттеснить его прочь? Здесь работал старший сержант Дергачев, помощник командира взвода 2-й роты саперного батальона. Он работал почти на глазах противника, при его осветительных ракетах, под огнем его артиллерии, и к началу нашей артиллерийской подготовки мост был готов к приему атакующих войск и техники. Старший сержант Дергачев сумел тут же, невдалеке от места постройки, организовать заготовку и разделку лесного материала – в роще на нашей стороне. Товарищ Дергачев был известен как умелый хозяйственник и мастер мостового строительства. Однако этого еще мало, чтобы саперы спокойно, искусно и быстро работали под огнем противника. Для этого требуется, чтобы к Дергачеву его люди испытывали то особое преданное доверие, которое можно назвать властью над их сердцами. Товарищ Дергачев не первый день служит в своем батальоне, он является парторгом роты, и он уже давно расположил к себе людей, заслужив образом своей жизни и работой их уважение, воспитав в них солдатское терпение и стойкость, потому что он и сам мог стоять и работать возле самой смерти, под осколками мин и снарядов.
Всеми саперными работами для переправы наших наступающих войск через Проню руководил майор Алексеев – опытный дивизионный инженер. Он сумел построить через водную преграду, являвшуюся одновременно и огневым рубежом, три долговременных моста, двадцать один штурмовой мостик и паромную переправу. Этот офицер дал дорогу вперед нашим войскам, устремленным на прорыв всех линий обороны противника.
Далее, справа от дороги, наехав на немецкий дзот, стоит наш сгоревший танк. Сначала танк громил дзот из пушки, а затем наехал на него для окончательного сокрушения, пожертвовав собой. Чей подвиг скрыт в этой гибели? Здесь на фронте один старший офицер танковых войск рассказал нам историю одного танка. Этот танк последовательно раздавил восемь немецких пушек вместе с их расчетами, а на девятой пушке или на другом препятствии танк погиб. Возможно, что танк к этому моменту боя израсходовал свой боекомплект и командир его решил завалить телом машины уже полуразбитый, но еще не сдавшийся немецкий дзот. Положение погибшего танка, наехавшего на дзот, позволяло думать, что командир машины принял именно такое решение. Тогда мы здесь видим перед собой последний и наиболее возвышенный акт боевого подвига танкистов, коллективно, всем экипажем, повторивших подвиг вечного воина Александра Матросова. Старший офицер танковых войск еще не получил сведений о составе экипажа танка, давившего последовательно немецкие пушки. Немного позже имена героев станут известны и будут опубликованы.
Дорога вдет далее – военная дорога наступления. По ней мчатся тысячи машин. Создаются и расшиваются пробки. Войска спешат в сторону заката солнца, чтобы сбросить в пропасть вечного мрака и безмолвного забвения великих злодеев человечества, дотоле никогда не бывших на земле от самого начала времен. Войска воодушевлены своим нарастающим успехом – победа есть лучший источник мужества солдата. Поэтому на военных дорогах, упирающихся прямо в боевые поля, чувствуется сейчас праздничное настроение окончательно побеждающего народа. Вот деревня Сусловка. Здесь недавно, немного часов назад, отважно воевал пулеметчик ефрейтор Фролов. Он вел огонь из своего пулемета столь прицельно и губительно для неприятеля, что пробил дорогу в деревню для своей роты, и рота ворвалась в Суслов-ку вослед точным пулеметным очередям Фролова.
Опушка опаленного леса; перед опушкой поляна, покрытая фиолетовыми цветами – колокольчиками. Тут бился ефрейтор Аскерков из второго стрелкового батальона одного нашего пехотного полка. Наше подразделение долго задерживал и беспокоил огнем ручной пулемет противника. Ефрейтор Аскерков приказал рядовому Глебко прикрывать его из своего пулемета, а сам подобрался к немецкому пулеметчику и уничтожил его.
Далее уходит дорога. Руины белорусской деревушки, имя ее существует только на карте. На ее околице дрались, все время двигаясь вперед, прорубая путь огнем через трупы врагов, пулеметчик Еременко, комсорг пятой роты, и его второй номер Померан. Теперь они уже не здесь, они на западе.
Вот растут молодые березы, их здесь целая роща. Они уцелели случайно и стоят при дороге, словно кроткие дети.
За березами – пустое поле, а далее – сосновый лес. На