Богомол рассмеялся. И в этот же миг стены сотряслись от внезапного вибрации, будто мерные удары наковальни стремительно пронеслись где-то неподалеку, оглушая нарастающим ревом.
— Я к тебе не с пустыми руками. Нужно кое-что обсудить, — дождавшись пока поезд скроется в бесконечном туннеле, унеся с собой посторонние звуки, сказал Года.
— Иначе бы ты не приоткрыл Занавес.
— Именно.
— Хорошо, пойдем, здесь недалеко.
Подземные лабиринты Москвы, это не просто отголосок прошлого — это настоящий ящик Пандоры. И те, кто хоть раз пытался заглянуть туда, уже никогда не останутся прежними. Им просто не позволят этого сделать. Ведь невидимые нити предыдущих поколений неразрывно связывают нас узлами прочной паутины. Ее нельзя разорвать или уничтожить. Нам всем уготована одна участь. Наступит день, и мы сами превратимся в эту самую паутину.
Поставив фонарь на небольшой каменный выступ, Богомол присел рядом, и слегка расстегнув удобную куртку, потянулся. Года устроился напротив и посмотрел на свои черные от грязи ладони.
— Так что у тебя, выкладывай, — начал диггер. — Что там творится, на этой вашей поверхности.
— Нас посетил Вестник. — Больше Года не сказал ни слова, сложив руки перед собой, он обреченно опустил взгляд.
Поменявшись в лице, Богомол почесал топорщащуюся во все стороны бороду.
— Ну и дела.
— Скверные дела, — согласился Года.
— А ты уверен?
— Его признаки ни с чем не спутаешь.
— Плохая весть. Опять все снова здорова.
Мир как воронка — цикличен и предсказуем, — протянул старый мошенник.
Богомол недовольно скривился:
— Это мы делаем его таким… Ты же знаешь, мне не по нраву чушь насчет фатализма и всякой там неизбежности. Лучше скажи, кого он выбрал в жертву на этот раз?
— Пока не знаю. Есть лишь догадки. Ко мне обратился брат по имени Блуд. Сначала я отнесся к нему с недоверием, но прочитав его мысли понял, что ошибся, — и после недолгой паузы, добавил: — На этот раз Вестник пользуется помощью трех навов.
— А, знакомая схема. Задействовать потерянные души. Они-то и выполнят за него всю грязную работу. Ну а он тем временем доберется до основной жертвы.
Года вздрогнул, но спорить не стал.
— У Вестника это называется устранением ошибки. Восстановлением иерархической последовательности.
— Да мне плевать как у него это называется! Лучше скажи, что нам всем делать?
Мошенник отвел взгляд — на скулах заиграли желваки.
— Ничего.
— Что значит ни-че-го? — возмутился Богомол. — Ты с ума сошел⁈ Но почему?
Уняв свое возмущение, Года глубоко вздохнул и уставился на диггера.
— Потому что так будет правильно. Вестник приходит, чтобы исполнить предначертанное. И не стоит вмешиваться в дела небесной канцелярии. Тем более, что далее следует сто лет перемирия. Таково правило иерархии. Его нельзя изменить. Вот почему! Да и чем мы можем поделать. Попытаться остановить Вестника, все равно, что встать на пути у локомотива. Снесет к чертям собачим и не заметит.
— Может быть, обратиться в Гильдию наемников или сразу в Культ. Возможно они…
— Бесполезно, — грубо прервал друга Богомол. — Одни пообещают, но предадут, а вторые — предадут без всяких обещаний. И тем и другим ни к чему чужие проблемы.
— Возможно, ты и прав. Каждый из нас боится потерять сомнительный дар бессмертия, брат, — устало произнес Года.
Какое-то время они молчали, взирая на яркий луч света, заставившего масляные тени туманного прошлого выбраться из своих укрытий — из темноты послышался предостерегающий шепот.
Крохотная пыточная комната напоминала склеп и по внешнему виду и по содержанию. Во времена «кровопийственного» опричного двора Ивана Грозного здесь было погребено немало бедных мучеников — участь одна на всех, — и неважно, сознавались они в содеянном или нет.
— Что решил? — первым нарушил тишину Богомол.
— Знаешь, что-то надоела мне пресная жизнь, — откликнулся старый мошенник.
— Вспоминаешь дикую охоту?
— И не только ее. Еще набеги варваров, загон и облавы, — хищно улыбнулся Года.
— Да, были времена.
— Не времена, а люди, — поправил его собеседник.
— Верно, люди все те же.
— Вот и я и говорю. Дело не во времени, а в нас. Остальное — тлен.
— Тлен, — не стал спорить Богомол. — Постой, это же мои слова.
Года кивнул:
— Твои. И я хочу отметить, правильные слова. А знаешь, о чем я еще подумал…
— О чем?
— Я ведь не живу, а влачу жалкое существование. Все серо, однообразно. Я только сейчас это понял. Так вот, сыт я по горло этим притворным спокойствием.
— Цифровая эпоха забвения, мать ее! — буркнул себе под нос диггер.
— Эпоха да. Но люди-то те же.
— Полностью с тобой согласен.
— Значит ты со мной? — уточнил Года.
Вместо ответа на лице бородача возникла широкая, наполненная радостным предвкушением, улыбка.
[1] КРОДО (КРЪТ) — один из старых, верховных богов, бог капищ и жертвенных мест
[2] старое название Патриарших прудов
Глава 4
ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ
Они готовились к ритуалу, как и полагается, с особой тщательностью. Натаскали хвороста, аккуратно врыли столб, выложили на земле камнями особые символы, позволяющие открыть врата.
Как начало темнеть, решили немного передохнуть. Сели кружком, раскурили трубки.
Говорить было не о чем. Каждый знал свою роль досконально, что делать, как говорить. А что если что-то пойдет не так? Так на то есть обережные слова. Успеешь прочесть — уберегут. Испугаешься, запнешься — сам виноват.
Староста глубоко вздохнул, хлопнул себя по коленям. Пора! Зажглись факелы. Пять, по числу присутствующих. Каждый занял свое место. Напряженные лица, будто деревянные изваяния богов. Вот они совсем близко, застыли во мраке. Но их время еще не настало. Надобно немного обождать. Скоро будут произнесены важные слова, и тогда древняя сила начнет пробуждаться. Неторопливо — вместо позевывания — протяжный скрип. А потом, когда жертва примется извиваться, пытаясь избежать огненного прикосновения, можно будет обратиться с просьбой.
Уверенность всем придает староста. Он знает, все пройдет без сучка и задоринки. Каждый сделает что от него требуется, и боги не откажут в просьбе.
Обойдя жертвенник по кругу, староста останавливается, поднимает взгляд на луну. Сегодня она просто невероятных размеров: ее черные, болезненные рытвины придают всему происходящему некую обреченность, но не только для жертвы, но и для палачей.
Республика Карелия, остров Тулос
Время и точная дата все еще не установлены
Во времена беспечности ты становишься мудрее.
Закончив свой рассказ, Олег выдохнул и принялся ожидать дружеского вердикта. Артем изобразил на лице понимание, почесал затылок, и вскоре выдал: «Ну, дела». Зато Виталик оторвался по полной. Как он только не стебался по поводу ночного приключения, какие шутки не отпускал. Впрочем, запасов юмора хватило ненадолго.