Как он все это выдержит, если уже сейчас, всего лишь поговорив с ней, почувствовал желание.
Она вскинула брови:
— Если ты намерен и дальше настаивать на браке, то да, пусть так и будет.
Открыв дверь, она вышла из комнаты, и Кристофер посмотрел ей вслед, не веря себе и испытывая острое разочарование. Несколько недель назад он бы с облегчением согласился с ней, а сейчас появилась проблема: в отличие от Лиз он хотел жениться на ней.
Глава 24
Утро они провели на охоте: стреляли куропаток. У Кристофера подобное времяпрепровождение никогда не относилось к числу любимых: оглушительной пальбе из ружей он предпочитал шахматы и стрельбу из лука, а вот Пейнсуик был в своей стихии. Еще до окончания охоты он горделиво преподнес Элизабет полдюжины подстреленных птиц, а Кристофер мог похвастаться только жуткой головной болью.
Весь день Лиз едва узнавала его. Она хоть и отправилась вместе с охотниками, но ни в чем не участвовала, а после пикника, устроенного в узкой долине, пригласила Пейнсуика и Хенбери отправиться с ней и Джессикой в деревню. Оба джентльмена согласились с радостью, конечно, и поэтому вторую половину дня Кристофер провел в поездке по окрестностям вместе с Торном.
Меньше чем за час они лихим галопом домчали до дальней границы земель Уитморлендов, и тогда Кристофер решил задать другу самый сокровенный вопрос, который мучил его:
— Каково это — быть женатым?
Торнбери вскинул брови, но интересоваться, зачем это понадобилось узнать Кристоферу, не стал, а сразу торжественно объявил:
— Знаешь, все лучше и лучше с каждым днем. Это все потому, что я женился на самой лучшей в мире женщине, которую люблю всем сердцем, без которой жить не могу.
Кристофер понимающе кивнул. Торнбери явно по уши влюблен. Сам он ничего подобного никогда не испытывал, но, возможно, все еще впереди. Сразу же он подумал о Лиз. Она единственная женщина, которую он хотел бы видеть рядом.
— Мой отец говорил, что жена нужна для продолжения рода, а для удовольствия существуют другие дамы.
Кристофер натолкнулся на взгляд Торна, полный недоумения. У друга аж челюсть отвисла.
— Я не из тех, кто выносит что-то за пределы спальни, но позволь тебя заверить: если и ты так думаешь, то, значит, тебе пока не встретилась та самая, единственная.
Кристофер лишь кивнул и поспешил сменить тему. Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы рассказать Торну, что скомпрометировал его свояченицу, сестру жены. Он наверняка вышвырнет его не только из дома, но и за пределы поместья.
Остаток дня Кристофер провел в размышлениях. Обычно после ужина и портвейна Кристофер оставался поиграть в бильярд, но сегодня решил сразу подняться к себе в спальню.
Вот ведь как получается. Он встретил ту самую женщину. Элизабет — само очарование, умна, независима, с великолепным чувством юмора, прекрасная любовница — с ней невероятно хорошо. Только вот замуж не хочет, да и ему не хотелось… раньше.
Элизабет считала, что в браке женщина совершенно бесправна. Разве она недостаточно узнала его к этому времени, чтобы понять, что он никогда не станет приказывать ей или относиться к ней как к собственности? Кристофер решил, что эта ее уверенность ушла в прошлое после ночи, которую они провели вместе, но увы… Впрочем, с самого начала было ясно: с Лиз ничего не может быть просто.
Он все мерил и мерил шагами ковер. Ему бы никогда и в голову не пришло, что к началу сезона он окажется вот в такой ситуации: с намерением жениться, причем на вполне определенной леди. Он убеждал себя, что как джентльмен должен поступить в соответствии с долгом, но Элизабет постоянно предоставляла ему возможность отойти в сторону. Почему же он не соглашался?
Конечно, Лиз по-прежнему не хотела выходить замуж. Она вообще чужда условностей: такой была, такой и осталась. Кристофер мысленно улыбнулся, вспомнив, какой мягкой и расчетливой она оказалась, использовав его же высокомерие против него, чтобы заполучить то, чего ей хотелось: его в роли ухажера. Настоящий ей был не нужен. Она всего лишь хотела проводить время так, как ей нравилось: за чтением, игрой в шахматы. В ней было все, что, как оказалось, ему хотелось видеть в женщине, кроме одного — желания выходить замуж.
Что бы такое придумать, чтобы она вышла за него?
Скрипнула дверь, и в его спальню проскользнула Элизабет. В этот раз на ней была только ночная сорочка, и ее она быстро стянула через голову, оставшись обнаженной.
— Я хочу, чтобы мы опять занялись любовью, если не станешь заводить разговор о замужестве. Согласен?
Кристофер едва взглянул на ее тело, как его естество тут же налилось силой. Проклятье! Разве мог он ответить ей отказом?
— Иди сюда, — поманил он ее пальцем.
У нее на лице появилась кошачья улыбка, и она направилась к кровати, потом встала на четвереньки и поползла к нему, чтобы поцеловать.
У Кристофера задрожали руки, и он коснулся шелковистой кожи, кончиками пальцев провел вдоль подбородка, вниз по шее, по плечу, по боку, обхватил ягодицу.
Она закрыла глаза, наклонилась к нему и коснулась губами его губ, пососала нижнюю, и Кристофер, зарычав, повалил ее на кровать, так что она оказалась под ним. Ее глаза вспыхнули желанием.
— Хочешь, поиграем? — прошептал он, легонько покусывая ей губы.
— Да, — выдохнула Лиз.
— Что, если я привяжу тебя к кровати?
Не дыша, он ждал ее ответа: что, если откажется? — но она лишь произнесла:
— Да.
Ах какое это будет наслаждение! Это было как сон, ставший явью. Он быстро встал и порылся в своих вещах в поисках галстуков. Трех будет достаточно. Она лежала перед ним, раскинувшись, словно приглашая на пир, потом, соединив запястья, протянула ему руки:
— Вот так? — Она язычком провела по губам, и он чуть не сошел с ума.
— Да, именно так.
Связав запястья, он завел их ей за голову и привязал к спинке кровати.
— Скажешь, если захочешь, чтобы я остановился. — Он жадным взглядом обежал ее роскошное обнаженное тело.
— Нет-нет, продолжай, — ответила она, закрыв глаза.
Кристофер набрал в грудь побольше воздуха. Его фантазии не доходили до этой стадии: он собирался начать медленно, чтобы выяснить, что ей нравится, а что — нет, что приемлемо, а что недопустимо. Ему прежде всего нужно было убедить ее выйти за него: она должна захотеть.
Когда Кристофер привязал одну ее лодыжку к изножью кровати, Элизабет вздрогнула и забеспокоилась.
— Ноги тоже?
— Конечно, — проворчал