Возможно, еще один охотник пришел мне на помощь?
Да, в моих мечтах. Изгнанная из команды Ривера, я все равно что мертвец для всех нас. И понимаю это. Понимаю. В своем стремлении спасти брата я совершила ужасную ошибку, от которой зависели жизни.
Совершил преступление, значит будь готов понести наказание.
Я впиваюсь ногтями в надгробие подо мной: все оно покрыто «Линиями крови», веществом, необходимым для того, чтобы сделать мир живых осязаемым для мира духов. Мой брат хранит запасы «Линии крови» по всему штату на всякий случай. Раньше я звонила ему и просила необходимое, и он гарантировал, что у меня всего будет более чем достаточно. Теперь мне приходится совершать набеги на его тайники.
Часть меня хочет свернуться калачиком и оплакивать все, что я потеряла. Друзей, дом. Принятие, безопасность и защищенность. Семью. Другая часть меня, более сильная, говорит, что нужно смириться и идти дальше. Что сделано, то сделано.
Кроме того, у меня есть цель, и это важнее, чем у большинства.
Дети разражаются смехом. Я называю их детьми, хотя они всего на год или два младше меня. В то время как они, вероятно, большую часть своей жизни развлекались, я провела большую часть своей, сражаясь за спасение мира. Мне девятнадцать, но пережитое заставило меня повзрослеть.
— Отказываешься? — спрашивает один из парней у единственной темноволосой девочки. — Струсила?
— Я знаю, что ты делаешь, мистер Манипулятор, — говорит она, ухмыляясь. — Ты не можешь заставить меня сделать то, чего я не хочу.
— Хватит болтать, покажи ему свои сиськи. — другой парень бросает в нее горсть листьев. — Ты выбрала действие.
Остальные смеются.
— К счастью, я хочу это сделать. — она встает в центре и, пока Чикен Бой включает фонарик на своем телефоне, чтобы осветить ее, приподнимает свой топ, обнажая грудь.
Остальные парни дают пять и свистят. Другие девчонки кричат и поднимают кулаки в небо.
Я хочу крикнуть: «Перестаньте жить в темноте и откройте глаза. Вокруг вас существует совершенно другой мир».
Из свежей могилы передо мной поднимается тень. Я протягиваю руку за плечо и берусь за рукояти своих коротких мечей, забыв о детях. Металл скользит по коже, насвистывая красивую мелодию, и у меня текут слюнки при мысли о новом убийстве.
Павлов точно оценил бы это.
Еще один палец пробивается сквозь грязь… а вскоре и вся рука. Кожа приобретает тускло-серый оттенок, и мое сердце подскакивает от волнения.
Существо садится и трясет головой, комья грязи падают с ее спутанных седых волос. Я улыбаюсь в предвкушении, пока не замечаю открытые раны на ее лбу и щеках, под каждой из которых виднеются сгнившие мышцы и раздробленные кости. Те, кто встает в первый раз, обычно выглядят как люди, их единственным визуальным признаком являются красные глаза и серая кожа. Почему такие изменения?
Она смотрит на меня, ее губы кривятся, обнажая пожелтевшие зубы и густую черную слюну.
«Сейчас убийство, а потом вопросы».
Она замахнулась на меня рукой и щелкнула зубами.
— Прости, милая, но меня нет в меню. — спрыгнув с надгробия, я оказываюсь там, где и хотела быть… в ее объятиях. Обезумев от голода, она вцепилась в мою талию, притягивая меня ближе, но я уже взмахнула мечами. Клинки скрещиваются на ее шее, прежде чем я успеваю почувствовать опасность, и ее голова падает назад, а из перерезанной артерии брызжет черная слизь.
Гражданские продолжают играть в свою глупую игру.
Несмотря на обезглавливание, и голова, и тело зомби остаются живыми: руки тянутся ко мне, а зубы щелкают. Пора покончить с ней окончательно. Я так долго сражалась с нежитью, что призвать свой огонь… мой динамис [1]… стало так же легко, как дышать.
К тому времени, как я убираю один из мечей в ножны и кладу руку на грудь зомби, пламя, потрескивая, достигает моего запястья. Проходит минута, две… Динамис проникает сквозь кожу, в вены, проходит через все ее тело. Вдруг, она взрывается, и темный пепел разлетается по воздуху.
Я подхожу к ее голове и убеждаюсь, что ее зубы направлены в землю, прежде чем проделать ту же процедуру «зажечь огонь и ждать». Когда вторая порция пепла уносится прохладным весенним ветерком, я убираю в ножны свой второй меч и хлопаю в ладоши, радуясь хорошо выполненной работе.
Мне нужно пройти через гражданских, чтобы добраться до следующего имени в моем списке жертв. Парни и девушки разделились по парам и стали целоваться на одеялах, не заботясь о потенциальных зрителях. Страстное желание смешивается с завистью, пронзая меня насквозь. У меня уже целую вечность не было «бойфренда».
Ривер так оберегает меня… оберегал, поправила я, чувствуя, что у меня перехватывает дыхание. Все, кто интересовался мной, быстро решали, что я не стою хлопот… но обычно только после того, как я выкладывала все, что хотела. По крайней мере, мне нравится говорить себе, что Ривер — причина того, что меня столько раз отвергали, а не моя гора недостатков.
Теперь Риверу будет все равно, если я решу переспать со всем, что дышит. Или вообще с тем, что не дышит.
Я не должна была предавать его доверие, не должна была пытаться спасти его жизнь, подписывая смертный приговор Али Белл, девушке лидера конкурирующей команды. Но в тот момент обмен одной жизни на другую казался приемлемым.
Если бы все было именно так. Али выжила, а вот двое невинных — нет. Кэт Паркер и доктор Ричард Анкх. Я не уверена, что когда-нибудь смогу простить себя за то, что сыграла роль в их смерти.
Забудьте об этом. Я никогда себе этого не прощу.
Слева от меня раздается хрип, и я оборачиваюсь, чтобы обнаружить, что поднялись еще два зомби. Два зомби не из могил/имен моего списка. Ну и черт с ним. Снова обнажив короткие мечи, с колотящимся сердцем, я изучаю своих новых противников. Двое мужчин. Один из них страдает ожирением, а другой — невысокий и приземистый. У обоих сероватый оттенок кожи, как и у женщины, та же стадия гниения.
Они мчатся ко мне, не спотыкаясь, их кости еще не настолько хрупки, чтобы сломаться.
Я бросаюсь вправо, и их взгляды настороженно следят за мной. Хорошо. Я продолжаю идти, уводя двоих подальше от гражданских… но слишком поздно понимаю, что