— Ты знаешь, что происходит в таком месте, когда оно загорается? — спросил я непринужденно, а мои пальцы скользили по стволу огнемета в любовной ласке. Ее звали Ронда, и я очень любил ее.
Матео склонил голову набок, обдумывая это.
— Они откроют двери, чтобы заключенные могли спастись?
— Чертовски верно, El Burro. Они открывают двери.
В этот момент ублюдок даже улыбнулся, и я посмотрел ему в глаза, нажимая на курок, обрушивая на стену мониторов видеонаблюдения поток чистого огня и наблюдая, как его отражение вспыхивает в его темных глазах.
Почти мгновенно завыла пожарная сигнализация, и над нашими головами заработали разбрызгиватели, промочив нас и смыв часть крови с моего лица.
Я запрокинул голову назад и рассмеялся, продолжая сжигать мониторы видеонаблюдения, прежде чем переключить свое внимание за пределы этой комнаты.
Без сомнения, моя маленькая психопатка молила дьявола спасти ее, и я доставил ей ее личный кусочек ада. Однако я не прискакал как рыцарь на белом коне, чтобы спасти ее, скорее я был одним из всадников апокалипсиса, а моим скакуном был сварливый осел из картеля, жаждущий крови.
— Вперед, Матео! — крикнул я, выбегая в коридор. — Нам нужно найти маленькую испорченную девчонку.
Время было ничем и всем одновременно, кружась в моей голове, пока я сидела в темноте и пыталась вспомнить, кто я такая.
Я — бобовый стебель, обожающий золотые яйца.
Я — собака по кличке Таллула, которая любит, чтобы ее обед подавали ровно в четыре часа.
Я — хорошенькая маленькая фейри с сиреневыми волосами, которую трахает сексуальный мужчина-змей в стране Солярия.
Я — фавн Мистер Тумнус, и ты уснешь, когда я сыграю на своей волшебной флейте, Люси.
Я — неодушевленный предмет, затерявшийся и дрейфующий в океане, как мяч Уилсон. У меня вообще есть лицо, как у него? (Прим.: Отсылка к фильму «Изгой»)
Я попыталась поднять руку, чтобы пощупать нос, но смирительная рубашка крепко держала мои руки. Думаю, мой нос еще на месте… Во всяком случае, я на это надеюсь. Я бы не хотела выглядеть как лорд Волан-де-Морт. Хотя, наверное, мне бы пошло. Из меня получился бы отличный Пожиратель Смерти. Я бы съела смерть на завтрак, если бы могла. Ням-ням-ням. Хотя она не смогла бы сравниться с Coco Pops.
Я сморщила нос, и он начал чесаться, заставляя меня метаться в попытках почесать его. Мне удалось повернуться и потереть его об обивку.
Где-то далеко-далеко раздался сигнал тревоги. Он напоминал сирену «Чистки» (Прим.: Отсылка к фильму «Судная ночь», где звучал сигнал означающий, что наступила ночь, когда были разрешены любые преступления), но это не могла быть она. Ведь если бы на день разрешили любые преступления, меня бы выпустили, правда? Они бы не стали лишать меня этого. Это само по себе было бы преступлением.
Раздался щелчок, и я обернулась, когда в комнату хлынула полоска света, такого яркого, что он буквально жег, как луч прямо с небес. О нет, я сгорю в этом божественном свете. Я слишком грешна.
Я попыталась откатиться от него, но дверь продолжала открываться, пока он не захлестнул меня, и я закричала, корчась как сумасшедшая, пока свет изгонял всех демонов из моего тела, а их было чертовски много. Я дергалась и извивалась, ожидая, что в любую секунду загорюсь, но этого не произошло.
Мои глаза привыкли к свету, и я села, щурясь, в коридор, где с потолка хлестала вода из разбрызгивателей. Постой-ка, я не умираю! Я, блядь, была свободна!
Пациенты бегали взад-вперед по коридору, и мой взгляд зацепился за Злого Джека, когда он вышел из камеры напротив моей. Он был здоровенным, с копной длинных белокурых волос не как у старика, а скорее как у Ведьмака. Он был сложен как танк, и на его лице застыла постоянная гримаса раздражения. Судя по тому, что я слышала, эти огромные руки совершили много убийств в свое время, хотя сам он никогда об этом не рассказывал. На самом деле, он всегда говорил только односложными предложениями. Но именно это мне и нравилось в Джеке. Именно по этому мы были друзьями. Лучшими друзьями.
Я с трудом поднялась на ноги и выскочила в коридор, но голова закружилась, и я врезалась в стену рядом с дверью Злого Джека. Лекарства в моем организме все еще продолжали разрушать мою голову, но ничто не могло помешать мне выбраться отсюда.
Джек хмыкнул, глядя на меня, и я просияла ярче солнца.
— Эй, здоровяк, у меня ноги совсем подкашиваются. Ты меня подвезешь? — спросила я, и он на мгновение скривился, прежде чем пожал плечами.
Я обежала вокруг него, и он поднял меня к себе на спину. Я обвила ногами его талию, глядя поверх его плеча, а мои руки прижались к его спине под смирительной рубашкой. Я положила подбородок ему на плечо, чтобы ухватиться как можно крепче, и крепко обхватил его бедрами, чтобы не упасть.
— Ии-ха! — Закричала я, и он понесся по коридору, как атакующий носорог, расталкивая всех с нашего пути своими огромными кулаками.
Каннибалка-Кэрол отлетела в сторону, и я показала ей средний палец, под своей смирительной рубашкой. Есть людей — это так негигиенично. Я ем только овощи, фрукты и конфеты. Все самое вкусное. Никто никогда не заставит меня есть людей. Фу.
Мы добрались до бронированной двери в конце коридора, где группа медсестер сдерживала пациентов, вводя успокоительное всем, к кому могли приблизиться.
Я крепче обхватила бедрами талию Злого Джека, когда он начал бежать, и с его губ сорвался рев. Я присоединилась к нему, крича так, словно мы вместе ринулись в бой, когда он прорвался через стену медсестер, отбросив всех с нашего пути, и мы оказались на другой стороне.
Я дико расхохоталась, когда он свернул в следующий коридор, и мой взгляд зацепился за иглу, торчащую из его руки, но шприц был все еще полон успокоительного и, к счастью, оно не попало в его организм.
— Джек, у тебя в руке маленький друг, — сказала я ему, и он резко выдернул шприц, и вонзил иглу в шею медсестре, когда мы сворачивали за угол, сбив ее при этом с ног.
Я ахнула, когда мой взгляд остановился на мадам Люсиль в дальнем конце коридора, пытающейся запереть бронированную дверь, ведущую в комнату отдыха. Она лихорадочно