— Вы налоги отмываете через фонд. — Лев только что догадался об этом, но сказал с утвердительной интонацией.
И снова заставил звезду нервничать, тот оттопырил нижнюю губу:
— И что? Да все это делают!
— Да, — согласился Гуров. — И потом получают срок за мошенничество.
Иван побледнел:
— Это бухгалтер, он мне посоветовал, и юристы! Я тут ни при чем.
Конечно, можно было объяснять Гуру, что незнание закона не освобождает от ответственности. Но он пришел не для того, чтобы убеждать знаменитость вести правильно свои финансовые дела.
Всего лишь задать вопрос:
— Какое отношение вы имеете к смерти Юрцева?
Иван, почуяв, что интереса к его махинациям нет, выдохнул с заметным облегчением и снова принялся дергать плечом в такт своих рассуждений:
— Да никакого, от вас только сейчас узнал. Мне зачем его жизнь, то есть смерть, то есть… короче, вы меня поняли. Мне без разницы.
Он вдруг почесал затылок и опасливо закончил мысль:
— Только ведь без Юрцева прикрыть меня некому. — Он пытливо заглянул в лицо оперативнику, который, равнодушный и какой-то замороженный, сидел на диване в его гостиной. — Вы ведь вместо него будете? Ну… решать наш вопрос, чтоб никто не совал нос, заявления там и жалобы не писал. Как с этим безумным мужиком.
— Варя.
— Что? — Иван Гур раздражался все сильнее с каждой минутой от странного поведения посетителя. Не требует взятки, не обводит завистливым взглядом великолепную комнату с панорамными окнами, не берет деньги. А просто сидит, иногда бросает колючий взгляд и задает неудобные вопросы. Неприятные, от которых хочется убежать, спрятаться и ждать, пока их решит кто-то другой, специальный «человечек».
— Дочь этого мужчины зовут Варя.
— Да без разницы. — Иван не выдержал и снова перешел на раздраженное шипение. — Берите уже деньги.
Гуров вдруг поднял на него глаза и отчеканил:
— Еще два миллиона.
Гур захлебнулся от злости, но потом отступил под этим взглядом, который давил как камень, пригибал к полу, наливал тяжестью спину и плечи. Прошипел:
— И вы отстанете от меня уже навсегда?
Опер кивнул, после этого кивка Гур принес еще несколько пачек и в раздражении швырнул их на стол.
— Теперь достаточно?
— Да. — Лев сгреб одной рукой все пачки, тяжело поднялся и пошел к выходу.
Лощеный мужчина в халате проводил его раздраженным взглядом.
Лев сел в машину, свалил деньги на заднее сиденье — целая куча денег, аккуратные пачки, запечатанные банковской лентой.
Он вдруг рассмеялся, его смех прозвучал резко, взлетел вверх и рассыпался между крупных звезд. Он же никогда не брал взятки, а сейчас взял, и не просто взял, а еще и потребовал, вымогал и настоял, чтобы сумма была больше.
Только у опера не было ни печали, ни угрызений совести из-за того, что так получилось. Нет, только изумление от собственного поступка и… облегчение, что Егор сможет ходить, и Варя тоже сможет ходить, а их родители перестанут плакать каждый день и думать о горьком будущем своих детей. Да, он совершил должностное преступление, но это давало ему право на освобождение несчастных детей от несправедливости системы. Круг повернулся, и полковник Лев Иванович Гуров стал преступником и одновременно тем, кто нес справедливость.
В сонном тумане он добрался до дома и, позабыв миллионы в машине, поднялся в квартиру. Дошел до дивана в большой комнате и прямо в одежде опустился на мягкие подушки. Вдохнул запах родного дома и мгновенно уснул. За секунду до сна он с сожалением успел подумать, что версия с Гуром тоже оказалась провальной. Нет, это не он, Ивану Гуру невыгодно было убивать Юрцева, даже наоборот, смерть генерала лишила его надежной защиты и сделала беднее на несколько миллионов. Опять ошибка… так где же искать ответ?
Глава 15
Он проснулся, будто кто-то толкнул в бок — вставай, быстрее! Еще даже рассветные лучи солнца не пробрались под ресницы, как голова вспыхнула озарением! Цветные пятнышки мелькнули каруселью и сложились в ответ.
Лев прошелся по квартире, зашел в спальню, где крепко спала жена, и прижался губами к ее теплой щеке. Потом был кофе на тихой кухне, неспешный завтрак. Он не торопился, аппетита не было, догадка лишала вкуса, радости от спокойного домашнего завтрака. Лев Гуров ел механически, только потому, что знал — надо восстановиться, за трое суток, в которые вместились несколько расследований, он измотал себя, выжал все до сухого остатка в надежде остановить тех, кто ищет справедливого возмездия в несправедливом мире.
После завтрака он снова поцеловал жену и вышел из квартиры тихо, чтобы не разбудить ее. Конечно, он соскучился по Марии, но утреннее открытие отравляло жизнь, не давало снова стать самим собой.
Всю дорогу он пытался убедить сам себя: нет, это ошибка, ты просто дал сбой, с каждым такое может произойти. И… понимал, что просто впервые за время работы опером не хочет, чтобы его версия была реальной, чтобы подозреваемый и правда оказался преступником.
На асфальтовом пятачке он долго сидел в машине, руки никак не разжимали руль. Перед глазами снова плыло море из голов и ярких курток — школьники шли к первому уроку. И только один из них продолжал понуро стоять у ворот и озираться по сторонам. Когда дорожка опустела, сгорбленная фигурка потопталась еще немного у ворот, но никак не хотела идти вместе со всеми на уроки. Уже и звонок глухо прозвенел через стекла кабинетов, а он все еще стоял и ждал чего-то.
Лев вышел из машины и подошел поближе.
Мальчик в темно-синей куртке сначала вздрогнул при его появлении, а потом медленно выдавил из себя:
— А где Егор?
— Он сегодня не придет, и завтра тоже. Может быть, никогда.
Мальчик опустил глаза и застыл.
Лев протянул ему яркий крошечный значок в виде машинки:
— Держи, кажется, это твое.
И сразу заметил испуг, который мелькнул на лице ребенка. Тот дернулся сначала вперед, чтобы забрать свое сокровище, а потом поджал руку.
— Это… не… мое, — каждое слово ему давалось с трудом.
Гуров протянул руку, щелкнула металлическая игла, значок приземлился среди своих собратьев — таких же пестрых значков в форме гоночных машинок.
— Такая коллекция редкость, я проверил в интернете. Это специальный выпуск для фанатов этой игры. Значки стоят немало, твой отец знает что-то об этом?
Мальчишка совсем