— Да, извините, — вмешался Макар. — Ваш брат вместе с вами и вашей матерью долгие годы работал у Акакиевой, да?
— Горбатился на нее, из сил выбивался. Мы все втроем на нее вкалывали по дому и участку, а платила она, между прочим, лишь маме одной. А Толик даром на нее пахал. И я тоже. И мне рабство во как надоело! — Лелик резко чиркнула себя ребром ладони по горлу. — Я послала старую Ехидну на…
— Прямо матом? — изумился Макар. — Высокопоставленную чиновницу?
— Ништяк! Мама мне сто раз твердила: Тося прозаседавшаяся нам не барыня, а мы не ее крепостные. — Лелик гордо тряхнула гривой светлых волос. — А Ехидна, когда я ее отбрила, едва вставную челюсть от растерянности на пол не выронила. Она, наверное, в страшном сне не представляла: ее, Антонину Авдеевну Акакиеву, могут просто послать на три буквы. Я испугалась: она мне по физиономии врежет, но она сникла, плюхнулась на диван и разразилась нуднейшей моралью: нельзя грубить, Леночка, грех великий — сквернословить… Учила меня жизни. Они, старичье, обожают читать нотации. Бубнят, зациклившись на чем-то одном, цепляясь за прошлое, не ощущая жизнь, стремительно убегающую вперед от них, дряхлых ворон. — Лелик недобро усмехнулась. — Они свирепеют от возражений. Но балдеют от лести блюдолизов о том, какие они гениальные, мудрые и великие! В них клокочет глухая ярость на непокорных их воле. Они, подобно вампирам, упиваются нашей молодой кровью. У них впереди — лишь гроб да кладбище, пусть и Новодевичье, но земля-то могильная везде одинакова, правда? А они, панически страшась смерти, пытаются утащить за собой в гроб и нас, молодых…
— А насчет «врежет по физиономии»… я не понял. Метафора? Или действительно Акакиева на вас поднимала руку? — решил уточнить Макар.
— На меня нет. Не посмела бы, — холодно отчеканила Лелик. — Но она жестоко избила своей проклятой палкой моего больного брата.
— За что? — спросил Клавдий, слушавший «обличительный монолог про старичье». В силу юного возраста Лелик судила старшее поколение категорично, без снисхождения и милосердия.
— Он съел ее тамбовский окорок. Взял без спросу из холодильника и слопал. А она его избила тростью без пощады. Она всегда была жестокой и циничной по натуре, но на работе вынужденно сдерживалась, а дома не церемонилась. Мать заступилась за Толика, они вдрызг поругались с Ехидной. И потом мама от нее ушла, — закончила Лелик. — Я ей аплодировала: браво, мама! Респект! Достоинство не продается.
— В результате ваша мать сейчас безработная, дома сидит, — возразил Макар.
— Пусть отдохнет. — Лелик глянула на них уже сурово. — Я сейчас работаю за всех. Мама пусть отдыхает, ей с Толиком несладко.
— А кем и где вы работаете? — поинтересовался Клавдий.
— Сразу в трех местах, я фрилансер. Веду курс тренировок по фитнесу в клубе и еще аниматором подрабатываю в загородном отеле и кемпинге, они рядом расположены. А можно и вас спросить, детективы?
— Да, пожалуйста, — кивнул Макар.
— Я про смерть Ехидны читала в новостях. Но про Диму… ничего в интернете не писали. А как его убили?
— Ударили по голове, как и вашу бывшую благодетельницу, а потом швырнули на рельсы под поезд, — ответил Клавдий.
— Старуха никогда нам не благодетельствовала. Она лишь себя одну ублажала от начала до самого конца — сначала властью, должностью, подхалимажем окружающих, она за деньги купила себе мужика на тринадцать лет моложе, выбрав из собственных подчиненных…
— Вы имеете в виду шофера Филимонова? — осведомился Клавдий. — Он хороший человек, по-вашему, или нет?
— Он служака, — ответила Лелик. — «Чего изволите приказать?» Он меня однажды за грудь ущипнул украдкой. Наверное, всегда мечтал, но дождался моего совершеннолетия. Осторожный тип! А я ему большой палец вывернула, почти сломала в отместку. Но в последнее время, когда Ехидну под зад коленкой с должности выкинули, они с Жорой сексом уже не занимались. — Лелик дерзко, зло засмеялась. — Остыли друг к дружке по причине возраста и пошатнувшегося здоровья. Из наслаждений Ехидне осталась лишь еда — ее просто разнесло от обжорства. И шопинг. Я ее однажды спросила: «Антонина Авдеевна, а зачем вам столько «Шанелей» и «Биркиных», если вы даже в Тик-Токе боитесь обновками похвастаться?»
— И ответ Акакиевой на вашу подначку? — хмыкнул Клавдий.
— Она состроила гримасу и мне заявила вдруг грустно: «Ты еще молодая, повзрослеешь — поймешь, зачем все». Но я ее просекла: когда не осталось ничего и впереди — ноль, из лекарств — лишь великий жор да старческая скаредность.
Глава 16. Свидетель, или талант не пропьешь
— К Дмитрию Матвееву на огонек заглядывали леди, — констатировал Макар, когда они возвращались в дом на озере. — В том числе и Нюта — жена брата Ивана, дама с собачкой. Когда мы с тобой в офис ему привозили деньги для сделки, Нюта в тот момент тоже приезжала туда.
— Йорк ее под ногами у нас вертелся, помню, — кивнул Клавдий. — И она в то время от мужа еще не свинтила. Навестила в офисе его брата, но нам на глаза показываться не пожелала. Собачонка выдала ее присутствие.
— Услышав от сестры Акакиевой про женщину, ночевавшую дома у Дмитрия, а затем подтверждение бывшей домработницы о визите дамы с собачкой, я… — Макар замолчал на секунду. — Короче, я подумал: у них искрила интрижка за спиной брата Ивана. Но девочка на скутере уверяет: дама с йорком — лишь одна из многих посетительниц.
— Запутаемся мы в родственниках покойного дилера и их бабах. — Клавдий вздохнул.
— Запутаемся — распутаем, — пообещал Макар. — Мы сегодня узнали с тобой еще немало нового и интересного.
— Например?
— В домашнем сейфе Акакиевой хранились суммы в несколько миллионов плюс ювелирные изделия. Содержимое сейфа не являлось секретом для ее домашних. Годами на богатства в сейфе никто не покушался. Но лишь на сцене появились мигранты, сломавшие часть забора, случилось ограбление с убийством. Сокровища сейфа — солидный куш для приезжих нищих бедолаг и для тех, кто с ними связан.
— Киргизской, узбекской мафии? — хмыкнул Клавдий. — Богатые загородные дома у мафиози все наперечет, они за ними тайно исподволь наблюдают. Подкараулили благоприятный момент с забором и решились на разбойное нападение?
— Логично. Но нам с тобой все же больше импонирует версия инсценировки разбоя коварными злодеями из ближнего круга Акакиевой, да? Их корыстные мотивы… — Макар задумался на секунду. — А если предположить: за последние дни нам стало известно и еще нечто крайне важное для разгадки причин и мотивов обоих убийств? Просто мы сейчас не видим и не понимаем ценности полученной информации. Очень специфичной, определенного сорта и пока оставленной нами без должного анализа.
— Ты о чем? — спросил Клавдий.