В свете фонаря белел профиль жертвы. Мужчина, темноволосый, с проседью на висках и модной стрижкой. Ошметки офисного пиджака, рубашки в клетку, огрызок пестрого галстука… Темные брови вразлет, нос с горбинкой… На виске расплылось багровое пятно синяка…
Макар отшатнулся. Он едва не вскрикнул от изумления, но удержался. Уставился в ужасе на лицо жертвы. Словно не верил своим глазам.
Больше он не проронил ни слова до самого «опроса на протокол». А когда Лейкин закончил с протоколом, Макар подошел к Клавдию и прошипел ему еле слышно на ухо:
— Ты его узнал?!
— Кого? — опешил Клавдий.
— Рассеченного… Это же он! — И Макар глазами указал на окровавленный обрубок возле тепловоза.
Глава 5. Кто он?
Со стороны железнодорожной станции завыла полицейская сирена. Подполковник Лейкин приказал:
— Опергруппа на подходе. Вам здесь больше нечего делать. Уезжайте. Слышь, Мамонт, и без глупостей у меня. Потребуются ваши дополнительные показания, вас обоих вызовут и допросят.
— А Мария? — спросил Макар.
— Псалтырников, вы глухой? Я ж сказал: закрыта гражданка Гольцова на основании статьи 91 УПК.
Они покинули заброшенный тупик. В настоящий момент помочь Маше они были не в силах. Не властны забрать ее с собой в дом на озере. Клавдий молчал, играл желваками на лице. Выражение его мрачной физиономии крайне не нравилось Макару. А темный огонь в глазах пугал. Через пару километров Макар свернул с шоссе на лесную просеку и остановил внедорожник.
— Дядька-то в фуражке с футбольное поле — не злой вроде. — Макар решил вывести Клавдия из состояния холодного бешенства. — Нас с миром отпустил. Ты на него наехал, а он тебя простил. И бензин служебный экономит… привычка…
— Хозяйственник кондовый. УПК зубрит на новой должности начальника территориального отдела. Перлы оперов типа «закроем» уже усвоил, — ответил Клавдий. — Но не подлый он. Обыкновенный мужик, предпенсионер, к тому же явно не в своей тарелке. Машу он отправит в ИВС. Это я во всем виноват. Я один.
— Тебе не следовало перед ней извиняться. Ну ты и выдал — «больше подобного не повторится»! — хмыкнул Макар. — Она грезила о тебе. Мы все дома — свидетели. Солила все подряд, затем перестала солить вообще… говядину постоянно запекала в духовке твою любимую. Я у нее однажды рыбы попросил к обеду, она закивала, пообещала, а в столовую потом опять несет жаркое «Веллингтон» — все тебе, Клава… Сегодня ее мечта отчасти сбылась. С ревностью она бы справилась. А ты, болван, брякнул: никогда, никогда… Она именно из-за твоих извинений, а не из-за лобзаний психанула и удрала.
— И твои увещевания на кухне с вкрадчивыми кембриджскими оборотами ее не утешили. — Клавдий помолчал. Затем спросил уже совсем иным тоном: — Кто он?
— Матвеев.
— Какой еще Матвеев?
— Наш компаньон по сделке с авто.
— Дилер? — Клавдий резко обернулся к Макару за рулем.
— Ага. Ты его не узнал?
— Нет… Он?! Точно?
— Абсолютно, — Макар уверенно кивнул. — Вначале я сам своим глазам не поверил. Но лицо его колесами не изуродовано. И я его опознал. Дмитрий Матвеев. Наш недавний компаньон.
— Лейкину ты его фамилию не озвучил из-за Маши?
— С полунамека ловишь. — Макар выглядел печальным и сосредоточенным одновременно. — Мы с тобой приперлись в тупик среди ночи, я плел разную чушь, даже тугодум Лейкин заподозрил — мы ему мозги пудрим. Я пытался донести до него: все свершившееся — трагическая случайность. Нет ни малейшей связи между Машей и жертвой. А Лейкин версию нападения с изнасилованием и самообороной выдвинул. И вдруг, представь, я опознаю Матвеева в жертве и называю его фамилию. Дальше надо объяснять, кто он и откуда нам известен. И связь налицо: мы, покойник и наша домработница. Ситуация кардинально, угрожающе меняется. Машу она вообще может угробить.
— Они скоро сами установят личность попавшего под поезд, — глухо произнес Клавдий. — Род его занятий, место работы, круг общения и клиентуру. И мы с тобой окажемся…
Макар глянул на него и… покачал головой:
— Не скоро они до нас доберутся. Знаешь, Клава, я ведь не случайно заставил тебя снять нал в банке и сам ему инвестиции наличными привез в офис.
Клавдий вспомнил их с Макаром поездку в банк, где он снял деньги в банкомате. А Макару еще подготовили и крупную сумму наличных. Он привез их дилеру Дмитрию Матвееву, выкладывал пачки денег из спортивной сумки на стол, когда они сидели втроем в офисе.
— Никаких транзакций? — уточнил он.
— Нет. И я ему не звонил, мы по поводу сделки всегда общались в чате мессенджера. Он сам настаивал на полной конфиденциальности. Правда, наша переписка в его мобильном…
— Сдается мне, они не найдут при нем ни мобильного, ни документов, — заметил Клавдий.
— И я того же мнения, — Макар кивнул. — Но даже если бы убийца оставил ему телефон, тот находился бы в кармане брюк или пиджака Матвеева, как вариант, во внутреннем — на груди. А его ведь, беднягу, всего колеса перемололи. Мобильник не сохранился бы. Но, я думаю, ты прав. Не было у него при себе ни паспорта, ни средств связи… Его их лишили.
— Насчет убийцы, — сразу подхватил Клавдий. — Ты Лейкину внушал про местоположение останков у железной дороги…
— Если бы Матвеева толкнули под тепловоз, когда он стоял у полотна, части тела валялись бы зеркально, то есть наоборот тому, что мы с тобой видели. А вот если бы его, беспомощного, бросили на рельсы, то…
— У него солидная гематома на виске, — вспомнил вдруг Клавдий.
— Да. И еще от него водкой разило.
— Он был пьян? — Клавдий нахмурился: — Гематому он мог получить и от тепловоза. Но неужели наш дилер — алкаш?
— Никогда от отца не слышал насчет его пороков. Хотя в нынешние времена и трезвенник сорвется.
— Пьяный мог напасть на Машу.
— Предполагаешь, наш компаньон по сделке днем бизнесмен, деляга, а по ночам тайный маньяк, шныряющий по глухим углам в поисках одиноких женщин?
— Выкладывай всю информацию о нем. Твой покойный отец вел с ним дела, так?
— Их два брата Матвеевых, я не в курсе, кто из них старший, — начал Макар. — Мой папа знал их отца — тот тоже из Бронниц. Папа всегда доверял землякам. Когда ему потребовался «Мерседес» представительского класса, он, не привлекая внимания, купил его через автофирму Матвеевых. У них же он приобретал и все остальные машины — от «Лексуса» и «Порше» до… этого внедорожника, мной унаследованного. Отец никогда не жаловался на братьев, наоборот, хвалил. Считал обоих надежными партнерами. Я ведь не собирался изначально участвовать в сделке с люксовыми авто.