Филимонова они увидели у дальней стены. Он уже успел скинуть рюкзак, достать бутыль с жидкостью для розжига и соорудить самодельный факел из тряпок и ветки, вытащенной из груды мусора. Факел он воткнул в дыру в бетонной стене. Целиком поглощенный предстоящим делом, он не заметил преследователей, затаившихся у входа.
Шмыгнул в дальний бокс за перегородку. Послышалось урчание мотора, Филимонов завел автомобиль, пока скрытый от глаз Клавдия и Макара. Отошел от бокса к ремонтной яме, сжимая в руках бутыль с жидкостью для розжига, и аккуратной струей начал выливать ее на пол, делая «дорожку» из горючки — от ямы к боксу, где стоял автомобиль.
Макар представил себе: Филимонов выплеснет остатки горючки на машину в боксе, вернется к ремонтной яме, бросит зажигалку. Огненная дорожка вспыхнет, пламя зазмеится по полу. И… «Бумер» Дмитрия Матвеева с включенным двигателем — Макар больше не сомневался в том, какая именно машина спрятана в боксе, — взорвется в одночасье. Взрыв обрушит крышу ремонтного цеха, и «БМВ» дилера окажется погребенным внутри. Его уже никогда не извлекут из-под мощных завалов. А пыль, бетонная крошка, земля, упавшие каменные блоки не позволят распространиться пламени, задушат, похоронят пожар. Даже дым быстро рассеется, и запах гари не распространится по окрестностям. Идеальная задумка бывалого шофера…
Клавдий, видимо, думал о том же.
— Эй, ты! — крикнул он, являя себя Филимонову в проеме ворот.
Филимонов резко обернулся, застыв с баклажкой в руках у каменной перегородки бокса.
Он увидел Клавдия, освещенного светом факела. Лицо Филимонова, обычно спокойное, исказилось.
— Игра окончена, — Клавдий ринулся к нему.
— Ты… ты как здесь? Ты опять?! Вы зачем здесь?! — Ошеломленный, глотающий слова Филимонов резко попятился назад, отшвырнул баклажку в сторону выскользнувшего из темноты следом за Клавдием Макара. — Вас здесь быть не должно!! Прочь!
— Нам все известно про тебя и Матвеева! — крикнул Клавдий. — Ты его тело здесь держал, да? А потом вывез в тупик, швырнул под тепловоз?
Все дальнейшее случилось в доли секунды. Макар наклонился поднять баклажку — горючая жидкость не должна оказаться снова в руках истинного убийцы! Филимонов снова попятился, путь ему преградила перегородка бокса, он прижался к ней спиной. Его с Клавдием разделяла лишь ремонтная яма.
Клавдий не стал ее огибать — перепрыгнул, мощно оттолкнувшись от края и…
Филимонов сунул руку за спину, под расстегнутую парку. Выхватил пистолет.
Выстрел!
Приземлившийся на противоположный край ямы Клавдий схватился за грудь.
— Клава! — заорал Макар вне себя.
На его глазах Клавдий, зажимая рукой грудь слева, у сердца, медленно опускался на колени…
«Словно в той дуэли… давней, призрачной… Она нам всем снилась в доме на озере…»
Клавдий рухнул ничком на бетонный пол.
— АААААА! — Внутри Макара замкнуло провода.
Выстрел! Филимонов целился в него — промахнулся.
Но Макар выстрела даже не услышал. Не помня себя, он смерчем налетел на Филимонова. Ударом кулака в челюсть отбросил его к стене, сбил с ног, рванул руку с пистолетом — хрустнула кость. Филимонов взвыл от боли.
Выстрел! Он оглушил Макара, но он не разжал хватки, вновь дернул на себя Филимонова, выкручивая кисть, вырывая у того оружие. Пистолет отлетел далеко. А Макар начал бить поверженного Филимонова ногами — в живот, по почкам. Саданул ботинком в пах — Филимонов орал, корчился от боли, но Макар, ослепленный яростью и отчаянием, уже не ведал пощады. Схватил стонущего, зажимающего руками пах шофера и поволок за перегородку к машине.
«БМВ» — они не ошиблись — рокотал заведенным двигателем. Макар бросил обмякшего Филимонова под передние колеса. Головой, шеей прямо под шину. Рванул дверь «Бумера», наклонился — в замке зажигания торчали ключи. Не садясь в салон, Макар резко тронул машину с места. Колесо прижало голову Филимонова к полу.
Вопль шофера потряс стены:
— Не надо! Не убивай меня!!
— А ты убил их всех! Клавдия! Дмитрия Матвеева!
— Я его не кончал! — орал под колесами Филимонов.
— Ощутишь на себе, что они испытали! — Макар вновь тронул машину вперед, намереваясь расплющить колесами башку, сломать шею поверженному врагу.
Он не вел себя так никогда прежде. Тьма обуяла его. Тьма и ненависть, боль и безграничное отчаяние лишили его разума.
— Макар! Остановись!
Макар обернулся.
Клавдий с усилием приподнялся на одной руке на краю ямы. Клавдий Мамонтов был жив!
— Он… палил… из… травмата, — задыхаясь на каждом слове, выдал он. — Пуля… резиновая.
— Не я Тоськиного соседа грохнул! — Филимонов под колесами «Бумера» заходился истерикой. — Я пытался помочь! Я вам все расскажу! Без утайки! Только не давите меня насмерть!!!
Глава 30. Варвары
Макар выдернул визжащего Филимонова из-под колес. Выключил двигатель. Филимонов корячился на бетонном полу, начал вставать, но Макар новым ударом кулака в челюсть отправил его в нокаут. Покаянная речь мерзавца подождет, сейчас главное — помочь другу.
А Клавдий уже сам поднялся на ноги.
— Я в норме, — произнес он, задыхаясь. — Кажется, у меня сломано ребро.
— Тебе срочно надо к врачу! — Макар ощущал: непроглядная тьма, завладевшая им при мысли о гибели друга, отступает.
— Сначала закончим дело. — Клавдий, морщась от боли, скинул мятый, испачканный бетонной пылью пиджак, — только надо замотаться потуже… бандаж.
Вместе с Макаром они соорудили из рубашки Клавдия перевязку, порвав ткань на широкие полосы. Макар перебинтовал друга. Отдал ему свой поясной ремень, и Клавдий затянул его вокруг торса, фиксируя травму от резиновой пули. Каждое движение отдавалось в его теле адской болью. Но он стоически терпел. Рывком поднял поверженного Филимонова и привел его в чувство оплеухой. Филимонов заморгал.
— Я ж говорю… живой, — вытаращился он на Клавдия. — У меня это… «макарыч», травмат… и лицензия… Еще Тоська, ее мне спроворила… лицензию, чтоб я ее с пушкой в кармане возил… Солидно… А ее Димку-соседа я не убивал!
— А кто его убил? Кто? — Клавдий встряхнул его.
— Я как на духу вам… честно. Я в тот вечер культурно отдыхал. В баре время коротал до закрытия. И вдруг, мать честная, сообщение мне от нее…
— От твоей хозяйки Акакиевой? — Клавдий отпустил его. Филимонова с фингалами под глазами шатало из стороны в сторону. У самого Клавдия от боли тоже голова кружилась. Тот еще тандем они представляли собой в затхлом, пропитанном запахом бензина заброшенном ремонтном цеху при свете факела!
— Она мне не хозяйка. Я ее имел столько, сколько хотел, и везде, где хотел! — истерически выкрикнул Филимонов. — А ты… крутой, ты бы бросил в беде скулящую бабу свою, когда она тебя молит