Зрелище было ужасным.
Его грудь представляла собой карту боли. Черные вены ветвились от сердца, расползаясь к плечам и шее. В центре грудины кожа была почти прозрачной, и сквозь неё было видно, как внутри пульсирует темный сгусток магии.
— Матерь Вишня... — прошептал Казимир. — Его же сожрали изнутри. Кто это сделал?
— Марисса, — зло выплюнула я имя. — Она не лечила его. Она его консервировала. Замораживала боль, вместо того чтобы растворять её. Она превратила его в ледяную бомбу, и теперь фитиль догорел.
Рэйвен выгнулся на диване. Из его горла вырвался хрип. Его зубы стучали так громко, что казалось, они сейчас раскрошатся.
Я набросила на него плед. Потом второй. Казимир притащил одеяло из спальни.
Бесполезно.
Холод шел изнутри. Иней начал проступать на ресницах Рэйвена, на его бровях. Даже плед, которым я его укрыла, стал жестким от мороза.
— Он замерзает, — констатировала я. — Чай не поможет. Он не сможет его выпить, да и концентрация там слабая. Ему нужна ударная доза. Чистая Жизнь.
Я метнулась к книжному шкафу, где лежал мой «золотой запас».
Достала маленькую шкатулку. В ней, на бархатной подушечке, лежала одна-единственная ягода.
Маточник «Алой Королевы». Самая первая ягода, созревшая на дереве. Она была размером с небольшое яблоко, темно-бордовая, почти черная, и от неё шло такое тепло, что шкатулка нагревалась. Я берегла её на семена, чтобы развести новый сад.
Но сейчас выбора не было.
— Прости, малышка, — шепнула я ягоде. — Придется тебе поработать лекарством.
Я подбежала к дивану.
— Казимир, держи ему голову!
Домовой запрыгнул на спинку дивана и ухватил Рэйвена за виски своими мохнатыми лапами.
— Держу! Он ледяной, хозяйка! У меня лапы стынут!
Я раздавила ягоду в чашке. Кожица лопнула с громким чпоканьем. Густой, вязкий сок, похожий на жидкий рубин, потек на дно. Запах наполнил комнату мгновенно — такой концентрированный, что у меня закружилась голова. Пахло летом, солнцем, цветущим лугом и медом.
Я добавила буквально каплю кипятка, чтобы согреть смесь.
— Рэйвен, — я склонилась над ним. — Рэйвен, открой рот. Пей.
Он не слышал. Он был в бреду.
— Холодно... — шептали его посиневшие губы. — Темно... Марисса, хватит... больно...
Его челюсти были сжаты судорогой. Я попыталась просунуть ложку между зубами. Металл звякнул об эмаль.
— Не получается! — в отчаянии крикнула я. — Он не глотает! Сок выльется!
Я видела, как черная тень на его лице становится гуще. Жизнь уходила. Секунды утекали сквозь пальцы.
Если я просто волью сок, он захлебнется. Или выплюнет.
Нужен прямой контакт. Передача энергии.
Я посмотрела на его губы. Холодные. Мертвые. И на чашку с драгоценным соком.
— К черту всё, — выдохнула я.
Я набрала полный рот густого, сладкого, вяжущего сока. Вкус был настолько интенсивным, что у меня на глазах выступили слезы. Язык обожгло сладостью и силой.
Я наклонилась к Рэйвену.
Одной рукой я сжала его подбородок, с силой надавливая на точки у челюсти, чтобы заставить рот открыться. Другой рукой уперлась в его грудь, прямо над сердцем, где билась тьма.
Его губы были ледяными и твердыми.
Я прижалась к ним своим ртом. Горячим, живым, влажным.
Это не было поцелуем в привычном смысле. Это была битва. Я выдыхала в него воздух, проталкивая сок языком внутрь, заставляя его глотнуть.
Сначала он не реагировал. Я чувствовала вкус его холода, вкус смерти на его языке.
Но потом сок попал на слизистую.
Магия «Алой Королевы» сработала как детонатор.
Я почувствовала, как под моей ладонью, лежащей на его груди, заполошно дернулось сердце. Раз. Два. Удар стал мощным, гулким.
Тело Рэйвена под моим выгнулось дугой.
— Мммф! — промычал он мне в рот.
Его глаза распахнулись.
В них не было ни зрачка, ни белка. Только сплошное, сияющее синее пламя драконьей магии, которая наконец получила топливо.
Он вдохнул. Резко, жадно. И вместе с воздухом втянул в себя остатки сока.
А потом...
Потом случилось то, чего я боялась и ждала.
Его рука, еще секунду назад безжизненно висевшая плетью, метнулась вверх. Он схватил меня за затылок, запутавшись пальцами в волосах, и с силой прижал к себе.
Это больше не была реанимация.
Это был голод. Дикий, первобытный, звериный голод существа, которое умирало от жажды и наконец нашло источник.
Он целовал меня грубо, жадно, кусая губы, слизывая сок, выпивая мое дыхание. Его язык, горячий и шершавый, вторгся в мой рот, исследуя, забирая, властвуя.
Я попыталась отстраниться, уперевшись руками в его плечи.
— Рэй... ммм!
Куда там. Под действием тоника я была сильной, но он... он был Драконом.
Меня накрыло жаром. Его тело под моими руками нагревалось с пугающей скоростью. Лед таял, превращаясь в огонь. Я чувствовала, как этот огонь перетекает в меня, смешиваясь с моей магией земли.
Это был резонанс. Тот самый, о котором говорили легенды. Истинная связь, скрепленная кровью и магией вишни.
Голова закружилась. Мир сузился до ощущения его губ, вкуса вишни и жесткости его пальцев в моих волосах. Я почувствовала, как мои собственные ноги подкашиваются. Если бы я не лежала на нем, я бы упала.
На секунду — всего на одну безумную секунду — я ответила. Я позволила себе забыть, кто он. Забыть обиду. Я просто отдалась этому огню, позволив нашим дыханиям смешаться.
— Моя... — прорычал он мне в губы. Этот звук шел из самой груди, вибрируя в моих костях. — Жизнь...
И тут хватка на моем затылке ослабла.
Вспышка энергии была слишком мощной. Его истощенный организм не выдержал перегрузки счастьем.
Рука Рэйвена соскользнула с моих волос и упала на диван.
Его глаза закрылись. Дыхание, только что рваное и жадное, выровнялось, став глубоким и спокойным.
Он уснул. Мгновенно. Провалился в целительный, глубокий сон, который бывает только у выздоравливающих.
Я осталась лежать на нем, тяжело дыша, с распухшими, горящими губами. Мое сердце колотилось где-то в горле.
— Хозяйка... — раздался испуганный шепот Казимира. — Ты жива? Он тебя не съел?
Я медленно, с трудом поднялась. Ноги не держали. Я сползла с дивана на ковер и прислонилась спиной к креслу, вытирая тыльной стороной ладони рот. На руке остался след вишневого сока, похожего на кровь.
— Жива, — хрипло