Когда ворота закрылись за последним всадником, двор взорвался криками. Солдаты подбрасывали шапки. Даррен обнимал Марту.
Мы с Рэйвеном остались стоять на крыльце.
— Ты понимаешь, что ты наделал? — спросила я, глядя на профиль мужа. — Ты отказался от власти над страной. Ты мог стать вторым человеком в Империи. А выбрал... огород.
Рэйвен повернулся ко мне. Он обнял меня за талию, притягивая к себе так близко, что наши дыхания смешались.
— Я выбрал власть над своим счастьем, Алиса, — сказал он серьезно. — Там, в столице, я был бы цепным псом на золотой цепи. А здесь... здесь я Дракон, который охраняет свое сокровище.
Он посмотрел на Хрустальную Вишню, которая тихо звенела на ветру, роняя лепестки-снежинки.
— И потом... — в его глазах блеснул лукавый огонек. — Ты видела цены на твою пастилу в смете Гролла? И спрос на эликсиры? Мы купим эту страну через пару лет, если захотим. Просто скупим её по частям.
Я рассмеялась. Легко, свободно, счастливо.
— Ты становишься меркантильным, муж мой.
— Я учусь у лучших, жена моя.
Он наклонился и поцеловал меня. И в этом поцелуе не было ни страха, ни боли, ни отчаяния. Только обещание.
Обещание долгой, сложной, но невероятно интересной жизни.
— Идем в дом, — шепнул он мне в губы. — Я хочу снять с тебя это платье. Хотя оно тебе идет, но без него... ты нравишься мне больше.
— Это будет стоить дорого, — предупредила я.
— У меня открыт безлимитный кредит, — ответил он, подхватывая меня на руки.
Мы вошли в дом, и двери закрылись за нами, отсекая холод, политику и прошлое. Впереди была весна. Наша личная, вечная весна посреди зимы.
Глава 22
Весна на Северном Пределе наступала не по календарю, а по моему приказу.
Я стояла у высокого стрельчатого окна в своей восстановленной спальне, касаясь ладонью прохладного стекла. Месяц назад, когда я впервые вошла в этот дом, за окном выла вьюга, грозясь похоронить нас под тоннами льда. Пейзаж был черно-белым, мертвым, графичным, как набросок углем на грязной бумаге.
Теперь мир за окном напоминал акварель, написанную влюбленным художником.
«Черный Утес» перестал оправдывать свое название. Грозные скалы, окружающие замок, утопали в пене. Белой, розовой, кремовой. Сады, которые мы с Рэйвеном и сотней добровольцев (спасибо женам гарнизона и крестьянам, потянувшимся к нам со всей округи) высаживали последние недели, принялись с пугающей скоростью.
Магия Хрустальной Вишни, пульсирующая в центре двора, работала как гигантский усилитель роста. Она пропитала землю на лиги вокруг. Снег все еще лежал в низинах и на вершинах гор, но он больше не морозил. Он искрился, как сахарная пудра на пирожном, укрывая корни и давая влагу.
— Ваша Светлость, — голос Марты вырвал меня из созерцания. — Пора. Солнце в зените. Жених уже извел весь гарнизон, проверяя, ровно ли стоят пуговицы на мундирах.
Я обернулась.
Марта, одетая в праздничное темно-синее платье, сияла, как начищенный самовар. В её руках была шкатулка.
— Я готова, — улыбнулась я.
В комнате не было толпы суетливых служанок, которые обычно душат невест в корсетах и пудре. Я отказалась от этого цирка. Сегодняшний день принадлежал мне, и я собиралась создать себя сама.
На манекене висел отрез редчайшего жемчужного шелка — подарок мастера Гролла, который теперь стал официальным поставщиком двора дель Торов. Ткань струилась, как вода.
Я подошла к ней. Мне не нужны были иголки и нитки. Я — Хранительница. Моя магия — это плетение жизни.
Я положила руки на шелк. Закрыла глаза и позвала Сад.
«Помоги мне. Сделай меня красивой для него».
Я почувствовала отклик. Теплый, вибрирующий поток энергии вошел в кончики пальцев. Шелк под моими руками ожил. Нити начали двигаться, переплетаться, меняя структуру. Ткань потекла по моему телу, облегая его второй кожей, но не стягивая, а поддерживая.
Но простого платья было мало.
Я протянула руку к вазе, где стояли свежие ветви вишни.
— Идите ко мне.
Цветы отделились от веток и поплыли по воздуху, вплетаясь в ткань платья. Они не вяли. Моя магия запечатала в них момент пикового цветения. Сотни мелких, нежных бутонов образовали живое кружево на лифе, спускались каскадом по юбке, переходя в длинный, благоухающий шлейф.
Это было платье не из ткани. Это было платье из весны.
— Ох, матушка... — выдохнула Марта, прижимая руки к груди. — Красота-то какая... Вы как фея из сказок старых.
— Не фея, Марта. Просто женщина, которая очень хочет замуж, — я подмигнула ей.
Дверь приоткрылась, и в комнату вкатился, нет, торжественно вошел Казимир.
Я едва сдержала смех, смешанный с умилением.
Домовой был великолепен. На нем был крошечный, сшитый на заказ черный фрак, белоснежная манишка и галстук-бабочка. Его шерсть была расчесана и уложена волосок к волоску, а на ногах красовались лакированные башмачки.
В лапах он держал бархатную подушечку.
На ней лежала диадема.
Это была не та тяжелая, давящая корона Герцогинь прошлого, от которой у меня болела шея при примерке. Рэйвен переделал её. Он сам, своими руками и магией льда, перековал старое золото и камни.
Теперь это был венец из тончайших ледяных кристаллов, переплетенных с серебряными нитями. Он выглядел хрупким, как иней, но я знала, что он прочнее стали.
— Хозяин просил передать, — проскрипел Казимир, стараясь говорить важно, но голос его дрожал от волнения. — Что лед должен венчать жизнь.
Я наклонила голову. Казимир (пришлось ему встать на табурет) водрузил диадему мне на прическу.
Холод кристаллов коснулся лба, но тут же нагрелся от моей кожи.
Я посмотрела в зеркало.
На меня смотрела не та уставшая, испуганная попаданка с обветренными руками, что приехала сюда месяц назад. И не бизнес-леди, торгующая пастилой.
На меня смотрела Королева Севера. Сильная. Счастливая. И очень, очень живая.
— Пора, — сказала я.
***
Лестница. Та самая лестница, по которой я спускалась в ночь своей ссылки, в старом кардигане, сжимая в кармане три косточки. Тогда было темно, холодно и тихо.
Сегодня лестница была залита светом. Перила были увиты гирляндами из живых цветов.
А внизу...
Весь холл был заполнен людьми.
Здесь не было надменных столичных лордов, которые оценивали бы стоимость моего приданого. Здесь были мои люди.
Солдаты гарнизона в парадных мундирах, выбритые до синевы, стояли вдоль стен почетным караулом. Жены офицеров, нарядные, с платочками в руках,