22
Вашему высочеству полюбился бы мой пес
В колчане сэра Джона Харрингтона было немало стрел: писатель, поэт, переводчик, придворный при королеве Елизавете I, изобретатель первого современного унитаза – но также преданный любитель собак и гордый владелец палевого спаниеля по имени Банджи. В 1608 году Банджи умер, о чем его хозяин и сообщил в этом письме принцу Генриху, сыну короля Якова I, с которым дружил и вместе охотился. В нем, наряду с грустным известием, он также пространно перечисляет способности своего смышленого пса и рассказывает историю его похищения и чудесного возвращения – при помощи жареного фазана.
Сэр Джон Харрингтон – принцу Генриху
14 июня 1608 г.
Да будет угодно вашему высочеству принять с той же благосклонностью сие послание, как и прежде; как говорят, I pede fausto [44]: однако зная, что ваше высочество имеет доброе настроение и удовольствие от рассказов о моем славном псе, доносимых другими, я обязуюсь здесь самолично дать краткую историю его славных подвигов и странных похождений; и настоящим не допущу лживости, но добронравно изложу не более и не менее чем чистую истину. Не стремлюсь умалить славных дел коня воителя Александра [45], но своего пса поставлю против него в доблести, ибо, хоть и не случилось ему носить великого правителя на своей спине, осмелюсь сказать, что вместо того он часто носил доброе слово величайшей правительницы на своей шее.
Случилось мне уже поведать вашему высочеству, каким образом он был снаряжаем, прежде чем отправлялся из моего дома в Гринвичский дворец, доставляя ко двору всякие послания, ему вверяемые. Это исполнял он часто, после чего возвращался невредимым в Бат, или же в мой дом в Келстоне, с богатыми подарками от высокородных особ, коим было угодно пользоваться его услугами; и ни разу не было случая пожаловаться ее величеству королеве, что посланец выболтал доверенное, как иные в обстоятельствах и более серьезных. Не следует забывать и того, как однажды был он послан моим слугой с двумя мехами вина из Бата к моему дому; на пути веревки, их крепящие, ослабли; однако мой верный посланец в тот час измыслил схоронить один из мехов в камышах, другой же взять в зубы и отнести домой; после чего удалился снова, и вернулся со второй половиной ноши к обеду. В сем удивительном рассказе вы, ваше высочество, возможно, соизволите сомневаться; однако тому мы имеем живое свидетельство работников на полях, узревших его труды; и после они рассказывали, что имели прямое намерение пса обмануть, забрав оставленное вино себе; однако воздержались, и потому смогли наблюдать, как все случилось.
Нет нужды говорить, как скорбел я, когда довелось мне потерять этого пса; однажды, на пути моем в Лондон, некие бездельники, что развлекались охотой на селезней в пруду, завлекли его и передали испанским послам, и только (о счастливый час) по прошествии шести недель получил я о нем слово; но такова была служба, им испанскому дону оказываемая, что не менее был он там вознаграждаем, чем дома. Однако же двор не желал слушать ни мои притязания, ни мои увещевания, пока не предоставил я доказательства, проистекающие из собственно пса поведения, велев ему проделать штуки перед благородным собранием, призванные рассеять сомнения, что я ему законный хозяин. Послал я его в залу во время ужина, приказав принести мне с блюда фазана, что, будучи исполненным, встречено было превеликим смехом; и еще более того, когда вернулся он по зову моему к столу и водворил фазана на прежнее его место. После означенного все собрание согласно было удовлетворить мои притязания, и мы оба с благодарностью их решение приняли и возвратились домой.
Я мог бы говорить далее, но jubes renovare dolorem [46]. Изложу, при каких обстоятельствах постигла его гибель. Как мы двигались в сторону Бата, он прыгал на шею моей лошади в наиболее искреннем проявлении ласки и смирения, что я наблюдал за ним во все прежнее время; и, будучи укорен, что препятствует он моему продвижению, взглянул на меня с таким обожанием, что побудил меня его подбодрить; но увы! наткнулся он внезапно на острый сук, и вскорости умер.
Итак, старался я изложить те из его подвигов, что могут вашему высочеству дать представление об этом псе. Рассказав же столь много о нем простыми словами, скажу теперь и высокими, в завершение его истории. Пусть славит Улисс верность своего пса Аргоса [47]; пусть Товия сопровождаем будет своим псом [48], имя которого до нас не дошло; однако могу сказать о своем Банджи (ибо таково было его имя), что превзошел бы он обоих, будь то в верности, или сообразительности, или деяниях; даже не прибавляя ничего к описанному, как носил он письма в Лондон и Гринвич, за сотню миль. Поскольку нет у меня сомнения, что вашему высочеству полюбился бы мой пес, я был многословен в описании своем; и снова скажу, что из всех псов, приближенных ко двору отца вашего, ни один не обладал той верностью, тем желанием услужить и той готовностью удовлетвориться малым за свое услужение, как тот, о котором я пишу; истинно, довольствовался мой слуга брошенным яблоком, в то