Остаюсь теперь вашего высочества преданный друг, в любой службе, какой будет вам угодно
23
Каким он был красивым
После смерти своего мужа Альфреда Стиглица в 1946 году американская художница Джорджия О’Киф переехала из Нью-Йорка в городок, который в течение многих лет вдохновлял ее картины – Абиквиу, в штате Нью-Мексико. Именно здесь в 1953 году О’Киф влюбилась в чау-чау – породу крепких лохматых псов с черными языками, выведенную в Китае; ее сосед, Ричард Притцлаф, разводил их. В общей сложности О’Киф владела семью чау, которых она неизменно называла «младший народ». Первых двух звали Бо и Чиа. К сожалению, Бо, ее любимчик, погиб в трехлетнем возрасте, попав под грузовик, и эта трагедия осталась с О’Киф на всю жизнь. В 1981 году она написала это письмо Тодду Уэббу, своему знаменитому другу-фотографу.
Джорджия О’Киф – Тодду Уэббу
20 ноября 1981 г.
[Абиквиу] 20 ноября 1981 г.
Дорогой Тодд!
Так приятно было с тобой повидаться и выпить кофе ранним утром – чуть после шести – хотя бы и в беспорядке.
Я хотела вспомнить все, что ты сделал для меня тогда, и поблагодарить…
Как тебе, наверное, известно, это Ричард решил, что мне нужно завести собаку, и потому отдал мне одного щенка из последнего помета. Серо-голубой, а хвост и спинка почти белые. Мне пришлось потрудиться, чтобы его приручить, но я не сдавалась. Взяла его с собой на ранчо – кормила с рук, ходила с ним к скалам – утром и вечером. Когда я доходила до дома первой, то свистела в свисток – такой, знаешь, который они слышат за милю. Он пулей мчался ко мне. Крупный, со здоровой, гладкой шерстью. В Абиквиу он был хозяином улиц. Моим собакам тогда разрешалось бегать свободно с шести утра до шести вечера. У него было несколько шрамов – свидетельство драк, в которых он и стал хозяином улиц. Через выводок кур он проносился, не замечая.
Однажды утром он вернулся переулками – волоча за собой задние ноги. Была большая неразбериха, и ты вышел к нам. Мы позвонили ветеринару, который появился немедленно. Когда он увидел, что пес не может двигать задними ногами, он сказал: «Подождем. Рано что-либо делать. Следите за ним две недели, не станет ли он шевелить лапами». Я была полностью раздавлена. Каждое утро на рассвете я бежала к псу, посмотреть на него и поговорить с ним.
Прошло две недели, и я видела только слабое-слабое движение хвоста – почти незаметное. Я снова позвонила ветеринару. Он осмотрел пса и сказал, что для него будет очень тяжело все время таскать за собой ноги… Ты был тогда со мной… Мы все обсудили и решили его усыпить, потому что это конец. Он прожил хорошую жизнь. Каким он был красивым, когда сидел с нами. Сейчас вспоминаю, и снова это странное ощущение в груди. Ему сделали укол, и он спокойно улегся. Мы положили его на заднее сиденье машины. Ты едва смог его поднять.
Мы уехали в Белые Холмы – выкопали яму под небольшим кедром и уложили моего прекрасного пса и укрыли его землей и камнями. Мне нравится представлять, что он ночами в одиночестве носится и скачет по Белым Холмам.
Я получила фотографии – за которые благодарю. Посылаю тебе кое-что, что я написала, надеюсь, что подойдет.
24
Надеюсь, что у вас было какое-то важное дело
В 1955 году редактор Ричард Джозеф и его жена Морган сбежали из Нью-Йорка и поселились среди относительного спокойствия в штате Коннектикут. Они быстро освоились с новым ритмом жизни и приобрели щенка бассета по имени Викки. Но вскоре их постигла трагедия – ее сбил автомобиль, превышавший ограничение скорости на дороге, вдоль которой Ричард вел ее на прогулку. На следующее утро Ричард написал письмо в местную газету, «Уэстпортский глашатай», в надежде, что оно будет напечатано. Газета поместила письмо на первую страницу; десятки других газет по всей стране также перепечатали его. Водитель машины так и остался неизвестным.
Ричард Джозеф – человеку, убившему его собаку
Август 1955 г.
Надеюсь, что у Вас было какое-то важное дело, когда вы промчались по Кросс-хайвей через перекресток с Бэйберри-лейн во вторник вечером.
Надеюсь, что, когда Вы добрались, время, сэкономленное на превышении скорости, пригодилось Вам или кому-то еще.
Возможно, нам было бы легче, если бы мы могли вообразить, что Вы – врач, спешивший на срочные роды или на помощь кому-то, кому было очень больно. Жизнь нашей собаки за прекращение чьего-то страдания – это было бы не так обидно.
Но хотя все, что нам удалось увидеть – это черная тень Вашей машины и прыгающие задние огни, пока Вы проносились мимо, мы узнали о Вас слишком много, чтобы в это поверить.
Вы увидели собаку, нажали на тормоз, почувствовали удар и услышали крик моей жены. У Вас неплохая реакция, как нам известно, потому что Вы втопили газ и быстро смылись.
Кто бы Вы ни были, чем бы ни занимались, мы знаем, что Вы убийца.
И в Ваших руках, управляемая так, как во вторник вечером, машина была орудием убийства.
Вы не удосужились посмотреть, поэтому я расскажу Вам, что это был за удар. Эта была Викки, шестимесячный щенок бассета. Белая, с коричневыми и черными подпалинами. Аристократка с двенадцатью чемпионами породы в родословной; но она дурачилась, гонялась, любила людей, детей и других собак не хуже любой дворняги.
Жаль, что Вы не остались полюбоваться на плоды своих трудов, хотя собака, умирающая на обочине – зрелище не из приятных. Всего лишь за пару секунд Вы и Ваша машина превратили создание живое, исполненное красоты и тепла, светлое, чистое, мягкое и любящее – в грязное, уродливое, поломанное и окровавленное. Несчастное, оглушенное, обезумевшее существо, пытающееся укусить руку, к которой она ласкалась всю свою жизнь.
Я надеюсь, что в тот момент, когда Вы сбили мою собаку, тошнотворное, мертвое чувство прокатилось из вашего горла в желудок – чувство, с которым мы живем теперь каждый день. И что оно возвращается к Вам каждый раз, когда Вам хочется снова промчаться по извилистой темной дороге.
Потому что в следующий раз вдоль нее может, пошатываясь, катиться восьмилетний