Ричард Ричардсон – в редакцию газеты «Звезды и полосы»
Август 1921 г.
Редактору, «Звезды и полосы».
Я в одной газете прочел длинную заметку про пса, который за свою службу во время [Первой] Мировой войны получил много орденов и почестей. Для меня что-то здесь не так, и потому я посылаю вам это письмо для печати, чтобы пояснить, что про все это думает бывший солдат.
Для собаки естественно слушаться хозяина, это всем известно. Не сомневаюсь, что Стабби пошел за своим хозяином на фронт добровольно. Но понимал ли он хоть немного, куда именно он следует за хозяином. Нет; и скажу больше, если бы понимал, то перекусал бы и хозяина, и весь взвод.
Но ведь Стабби сопровождал хозяина в бою скажут некоторые. Ну разумеется, а что еще он мог делать? Ползал с поджатым хвостом, все хотел сбежать, да только не знал, в какую сторону. За хозяином он увязался в ожидании, что тот его вытащит. И вот за это Стабби получает медали и все его называют «настоящим героем».
А тысячи настоящих героев, полных жизни американских парней, которые оставляли на поле боя галлоны своей крови, а иногда и руки-ноги, им эти почести не достались. Они же ничего не сделали, за что же им медали и звания «настоящих героев». Это все собака.
Если этот бультерьер сделал так много, а наши парни – ничего, ну так посылайте в следующий раз в бой армию щенков и тогда увидите, кому положены почести. Вся эта история – позор для нашей армии. Меня она оскорбляет, и если кто-то из американских солдат не думает как я, то хотел бы я знать, что у него за вкусы такие.
Может есть в мире парочка таких (а на самом деле и больше), кто решит будто я нечестно отношусь к псу и что я неправильно смотрю на вещи. Если они найдутся прошу их написать мне письмо и объяснить, в каком месте я неправ.
06
Я все еще где-то
Покойный Чак Джонс – легендарный художник-мультипликатор, создатель в том числе Хитрого Койота и Дорожного Бегуна – в своей книге утверждает, что его любимый «дядюшка Линн» научил его еще в детстве «всему, что мне впоследствии понадобится для написания сценариев». Он также отмечал огромное позитивное влияние дяди на всю свою жизнь в целом, называя его «идеалом», который он «боготворил». Дядя Линн тоже был неплохим сочинителем. Однажды, вскоре после грустного события – смерти любимого семейного пса Джонсов по имени Тедди – дядя Линн выслал это полное теплоты письмо юному Чаку и остальным детям.
Дядюшка Линн – Пегги, Дороти, Чаку и Дику Джонсам
(Дата неизвестна)
Дорогие Пегги и Дороти и Чак и Дик!
Вчера вечером у меня зазвонил телефон.
– Дядя Линн? – спросили меня в трубке.
– Разумеется, – сказал я. – Меня зовут Линн Мартин. А вы, вероятно, какой-то неизвестный мне племянник?
– Это Тедди. – В голосе послышалось нетерпение. – Тедди Джонс. Тедди Джонс, домашний пес, адрес – Уодсуорт-авеню, дом 115, город Оушен-Парк, штат Калифорния. Это не местный звонок.
– Прошу прощения, – сказал я. – Не хочу тебя обидеть, но я никогда раньше не слышал, чтобы ты разговаривал. Лаял, да. Выл на луну.
– Сам-то не лучше, – фыркнул Тедди, снова очень нетерпеливо. – Значит, так. Пегги и Дороти и Чак и Дик, похоже, сильно расстроены, потому что они думают, будто я умер. – Пауза. – Ну, в каком-то смысле так и есть.
Должен вам сказать, что разговор с псом, который только что признался, что мертв, был для меня опытом новым и слегка неожиданным.
– Если ты умер, – сказал я, – то почему ты мне звонишь?
Опять наступила пауза, немного раздраженная.
– Потому, – сказал он, настолько внятно и раздельно, насколько можно ожидать от собаки. – Потому что пока я был жив, дети часто не знали, где я, но всегда знали, что я где-то. Так вот, я хочу, чтобы ты им передал, что я, возможно, слегка умер, но я все еще где-то.
– Может, сказать им, что ты попал в рай, Тедди? Думаю, это помогло бы им…
– Не говори глупостей. – Тедди откашлялся. – Так. Ты где сейчас?
– Э, нет. Мы пытаемся выяснить, где ты, а не где я, – гавкнул я в ответ.
– О, а я и не знал, что ты умеешь лаять. – Он, похоже, был удивлен тем, как хорошо я владею языком.
– Минуточку, – сказал я. – Ты не можешь не знать, где я, иначе ты не мог бы позвонить мне по телефону. Так?
– Как же мало ты понимаешь, – вздохнул Тедди. – Все, что я сказал – это что звонок не местный. Откуда ты взял, что я говорю с тобой по телефону? Они меня спросили, где ты, и я сказал, что не на Уодсуорт-авеню, а в другом месте. Они и соединили меня с другим местом, и вот я здесь, а ты здесь.
– Можно, я тебе перезвоню? – сказал я в растерянности. – Может быть, это внесет некоторую ясность.
– Подумай головой, – сказал Тедди. – Как ты можешь мне перезвонить, если ни ты, ни я не знаем, где я?
– Ну дай мне хотя бы какой-нибудь намек, – взмолился я. – Например, есть ли рядом с тобой другие собаки? Что-то же мне надо будет детям рассказать.
– Подожди. – Тедди, кажется, осмотрелся. – Я только что видел помесь мопса и шнауцера с крылышками. Их было достаточно, чтобы приподнять от земли его шнауцерную половину, но мопсовая по большей части волочилась по траве и натыкалась на пожарные гидранты.
– Гидранты?
– О, да тут их целые рощи. Сотни и сотни. Желтые, красные, белые, полосатые. К сожалению, похоже, что мне больше не нужно на них писать. Даже если я хорошенько поднатужусь, из меня выходит только воздух. Пахнет духами, – гордо добавил он.
– Очень похоже на собачий рай, – сказал я. – А как насчет деревьев, на которых растут бараньи отбивные, сахарные косточки и прочие подобные вещи?
– Знаешь, – вздохнул Тедди, – хоть ты и представитель среднего класса, я бы даже сказал, выше среднего, идеи у тебя какие-то странные. Но я звоню не за тем. Пегги,