Джесси Бернард, знаменитая американская социолог и феминистка, училась и преподавала до самого выхода на пенсию в 1964 году, и только после этого прославилась как одна из наиболее заметных фигур феминизма, создав выдающиеся книги – «Будущее брака» и «Мир женщин». Писать их ей пришлось в статусе матери-одиночки, поскольку ее муж Лютер умер от рака в 1951 году, когда их третьему ребенку было всего шесть месяцев. В 1941 году, в возрасте 38 лет, будучи беременной своей первой дочерью, Джесси написала ей письмо, а потом, когда той был месяц – еще одно.
Джесси Бернард – своему еще нерожденному ребенку
1941
4 мая 1941 года
Счастье мое!
Через одиннадцать недель тебе настанет пора встретиться с миром. Ты и не представляешь, каков он в этом году! Самая прекрасная весна из всех, которые я видела, светится и переливается. Форзиция желтее и пышнее, чем я помню. Лилии ароматнее и пушистее, спирея налилась мелкими шариками и напоминает снежный домик. Если на минуту отвлечься от скучной биологии, то может показаться, будто природа расстаралась, готовясь тебя приветствовать. Мне хотелось бы вобрать в себя эту красоту всем телом.
Но я никак не могу отделаться от мыслей о том, другом мире. О Европе, где младенцев встречают голод, невзгоды, иссушенная волнениями и лишениями материнская грудь. Все это – тоже часть жизни. И в то же самое время, как мое тело посреди безмятежной весны трудится над воплощением чуда, неизвестные силы, возможно, готовятся через двадцать лет уничтожить созданное мной. Война приобретает для меня особое значение, когда я об этом думаю. Я представляю себе всех матерей, с такой осторожностью носивших у сердца драгоценный груз в течение долгих девяти месяцев – ты себе представить не можешь, как долго могут тянуться девять месяцев, если ждать окончания срока с таким нетерпением, – лелеяли младенцев у своей груди, двадцать лет наблюдали, как они растут и взрослеют. Что должны были чувствовать они, когда все это оказалось напрасным.
Для меня единственное, что женщина может противопоставить разрушительным силам в этом мире – созидание. И самое восхитительное созидание есть создание новой жизни. Какие планы я строю для тебя! Сколькими достоинствами я наделила бы тебя, если бы могла! Прежде всего я придала бы тебе силу и выносливость. Над этим я работала очень серьезно. Вместо обедов и ужинов я ела витамины и минералы. Бутылки молока, горы салатов, десятки яиц… часы и часы солнечного света, все, чтобы твое тело вышло крепким, потому что оно – основа всему. Я выстраивала его таким прочным, чтобы все бури мира не смогли тебя сломить. Дальше, я подарила бы тебе пытливый ум ученого. Но если расположение твоих генов сделает тебя художником, меня это тоже вполне устроит. И даже если в тебе не откроется талант ни к науке, ни к искусству, для меня главное – чтобы у тебя получалось творить. Строить, собирать, создавать – вот чего я жажду для тебя. Здоровое тело и созидательная душа сложатся в счастливую жизнь. И я помогу.
Я вижу, как родители пытаются заслонить, защитить своих детей от разочарований и поражений. Но я хорошо понимаю, что прожить твою жизнь за тебя у меня не получится. Страдать тебе тоже придется. На твою долю выпадут и разочарования, и поражения. Бури не обойдут тебя стороной. С этим я ничего поделать не смогу. Но надеюсь, что мне удастся помочь тебе стать настолько сильным, светлым и самодостаточным человеком, что все это ты сможешь перенести, вобрать в себя и победить.
Одиннадцать недель. Как долго.
До встречи, мое сокровище, теперь прощаюсь,
твоя нетерпеливая мать.
24 августа 1941 г.
Моя любимая дочь!
Теперь, когда я ощутила твое земное воплощение в своих руках и почувствовала жадное требование твоего голодного рта у своей груди, более ранние мои письма к тебе кажутся мне сухими и вымученными. Теперь, когда я полностью погружена в заботу о твоем существовании, все умозрительные построения о твоем будущем развитии отставлены в сторону…
Ты так отдавалась сосанию, хотя молока тебе доставалось немного… Я собиралась выкормить тебя самостоятельно, но увы, молока для этого оказалось недостаточно. Мы сошлись на том, что я буду давать тебе сначала грудь, а потом бутылочку. Пока возражений с твоей стороны не последовало. Твой радостный, пытливый подход проявился еще раз третьего дня, когда мы предложили тебе немного апельсинового сока с ложечки. Ты приняла его радостно. Никаких возражений. Никаких отказов. Мы были счастливы, насколько легко дался нам это шаг.
Первые несколько недель были испытанием – и для тебя, и для нас. У меня нет никакого опыта по уходу за младенцами, все пришлось осваивать заново. Но ты продолжаешь представлять для меня загадку. Ты не поддаешься научному подходу. Действие, которым однажды удастся унять твой крик, в следующий раз окажется бесполезным. И наоборот, ты будешь надрываться и вдруг безо всякой причины в одно мгновение забудешь о своем горе. Признаюсь, я в полном замешательстве. Как бы мне хотелось лучше понимать тебя…
Ты невыразимо любопытна. Ты любишь смотреть. Твои глаза широко распахиваются, а голова поднимается над моим плечом, и ты вбираешь в себя все, что видишь. Ты кажешься мне безупречно прекрасной. Я могу сидеть часами и смотреть, как ты спишь или просто лежишь в кроватке. Каждое прикосновение к твоему нежному тельцу отзывается во мне острым удовольствием…
Забота о тебе настолько поглотила меня, что ни о чем другом я думать не могу. Надеюсь, что со временем мне удастся вернуть себя в более спокойное состояние. Это необходимо и для меня самой, и для тебя. Нельзя позволить, чтобы твоя жизнь полностью вытеснила мою, я должна жить независимо – чтобы быть тебе лучшей матерью.
Люблю тебя, сладкая моя девочка.
08
Следующий шаг за тобой
В 1983 году, в конце поразительной карьеры – включавшей в себя рекордные (в то время) десять номинаций на премию «Оскар», из которых две она выиграла, – легенда Голливуда Бетти Дейвис, урожденная Рут Элизабет Дейвис, узнала, что больна раком груди. За диагнозом последовала операция, а потом череда инфарктов; результатом был частичный паралич. В 1985 году дочь Дейвис Барбара опубликовала скандальную книгу под названием «Сторож матери моей». В ней она раскрывала детали их трудных отношений, как правило представляя Дейвис в чрезвычайно невыгодном свете, а в качестве послесловия приложила письмо, адресованное матери. Двумя годами позже Дейвис выпустила свои собственные воспоминания – и в конце этой книги находился ее ответ дочери.
Барбара Хайман и Бетти