Каждый год зимой я выбирала одежду, которую больше не носила, и ту, из которой уже выросли мои сыновья, и раздавала ее бездомным. Они подходили к церкви в назначенный день. Помимо меня в этом благотворительном акте участвовали еще несколько человек. Кто-то приносил одеяла, кто-то – средства личной гигиенты, кто-то – еду.
В тот раз у меня получилось меньше одежды, чем обычно, и я полезла на чердак, думая, что там могли еще заваляться какие-то вещи, в том числе от прежнего владельца дома.
И я действительно нашла одну сумку, в ней были резиновые сапоги большого размера, старая, но без дыр непромокаемая куртка, а также пара вязаных носков. Они были абсолютно уродливые. Заштопанные на пятках, из пряжи трех цветов, которые совершенно не сочетались друг с другом. Я решила, что просто выброшу их, когда буду выходить, а пока просто кинула их в сумку рядом с сапогами.
В тот вечер я довольно быстро раздала все вещи, кроме резиновых сапог, и присоединилась к своей подруге, чтобы помочь ей раскладывать горячую еду по пластиковым тарелкам. Когда к нам подошел высокий и крупный мужчина, я спросила его, не нужны ли ему резиновые сапоги – они скорее всего придутся ему впору. Он с благодарностью кивнул.
Когда я отдала ему сапоги, из сумки на землю упала та пара уродливых вязаных носков. Я подняла их и оглянулась в поисках мусорного бака. И почему только я не выбросила их сразу?
– Могу я взять эти носки, пожалуйста?
Я обернулась и увидела перед собой мальчика лет двенадцати. Младше, чем мои сыновья.
– О, они заштопанные и не очень красивые. Прости, но других вещей нет, я уже все раздала. Если хочешь, я…
– Нет-нет, это то, что мне нужно. – Он протянул к ним руку, и мне ничего не оставалось, как отдать их.
Я заметила, что его куртка дырявая и грязная, скорее всего, сам он не мылся как минимум неделю. Но когда он поднял на меня глаза, на его лице застыла самая прекрасная улыбка.
– Спасибо вам большое, мадам! Такие же носки мне бабушка вязала, когда я был маленьким.
Он побежал по тротуару радостный, словно я подарила ему новую машину или миллион долларов. Сел на бордюр и снял старые изорванные теннисные туфли. Был необычайно холодный день, и я опечалилась, что на его голых ступнях не оказалось носков. Мое сердце защемило, а глаза наполнились слезами, когда он залез в толстые вязаные носки, а затем в то, что осталось от его теннисных туфель. Он встал, потопал ногами и улыбнулся мне. Сквозь дырки на его обуви можно было разглядеть яркую пряжу. Ну и зрелище!
– Они идеальны! – крикнул мальчик.
Подумать только, а я хотела выбросить эту глупую пару носков! В этот день согрелись не только его ноги, но и наши сердца: его и мое.
Натали Джун Рейли
Часы моего отца
«О, мой друг, важно не то, что у тебя забирают, а то, как ты распоряжаешься оставшимся».
На десятую годовщину смерти моего отца я проснулась в 3.30 ночи от оглушительной пожарной сигнализации. Моя старшая дочь Алексис стояла в коридоре с телефоном в руках и одеялом, в которое была завернута ее младшая сестра Сиера. Мы сбежали по лестнице на первый этаж, и девочки замерли у входной двери, пока я проверяла причину сигнализации. Открыв дверь в гостиную, я увидела, как дымятся ковры – мой дом действительно был в огне. Я крикнула девочкам: «Выходите на улицу! Наш дом горит!»
Так как в коридоре не было пока никаких признаков пожара, я успела два раза подняться наверх и вытащить на улицу наших испуганных собак. Во время моей третьей попытки подняться наверх, чтобы найти нашего кота, я увидела, как дым зловеще свернулся у лестницы подобно черной змее. Оценив риски, я была вынуждена оставить все как есть и выбежать на улицу.
Повсюду были слышны звуки разбивающегося стекла, а в гараже раздавались взрывы автомобилей вместе с газонокосилкой и снегоуборочной машиной. Огонь вырывался из гаража и, подобно смертоносной рептилии, полз по стене к первому этажу дома. Жар уничтожал окна дома, позволяя огню взбираться и попадать внутрь во все комнаты дома.
Спотыкаясь в темноте о камни и коряги, мы побежали через лес к дому наших соседей. Алексис держала Сиеру на руках, а я тянула собак за ошейники. Как только я начала стучать во входную дверь дома наших соседей, то увидела, как мимо проезжают полицейские машины с оглушительным ревом сирен. Немного позднее мне сказали, что прибытие пожарных на место заняло всего восемь минут. Они незамедлительно начали тушить пламя и спасли много ценных вещей, включая самое главное – нашего кота.
Когда на следующий день я стояла около моего обугленного дома в халате, штанах и тапочках соседей, у меня в голове крутились десятки вопросов. Сколько денег займет ремонт дома и покупка вещей? И сколько я смогу получить по страховке? Где мы будем жить все это время? Где взять необходимые вещи, продукты прямо сейчас? Я просто не знала, с чего начать. Смотрела на обугленную деревянную мебель, разбитые окна, слои сажи и химикатов – и плакала.
В первые недели я не могла ясно мыслить, есть или спать. Меня пугало абсолютно все: громкие звуки, необычные запахи, электричество, пожарные сигнализации, то, что детей нет в поле зрения. Мы даже спали все вместе, в одной кровати, прижавшись друг к другу, хотя в нашем временном, взятом в аренду жилье было две комнаты.
Я жила в чужом доме, носила чужую одежду, водила чужую машину. Ничего из того, чем я пользовалась, мне не принадлежало. Казалось, что огонь не только уничтожил наше имущество и материальные вещи, но и лишил нас нашей индивидуальности.
Каждый день я приходила в наш сгоревший дом в поисках важных и ценных вещей, которые были скрыты под грудой мусора и сажи. Интересно, но именно в таких подобных жизненных обстоятельствах мы узнаем, что именно является важным. Во время первой такой вылазки, помимо документов, я искала часы покойного отца и мамино кольцо, которое она подарила мне, когда я уехала в колледж. Еще первым делом я нашла и забрала последнюю рубашку, которую носил мой отец перед тем, как отправиться в больницу. Мы отправились тогда в отпуск после его второго курса химиотерапии. Это была его последняя поездка перед смертью.
Тот пожар многого нас лишил, но взамен