И в городе жили белокожие люди.
На обратном пути со мной произошел любопытный случай. Я заметил на камне, примерно на высоте плеч, сидящего орла, который смотрел прямо на меня. Не скрою, что я остановился как вкопанный. Это был взрослый, жестокий на вид орел чудовищных размеров. Я медленно, очень медленно подходил к птице все ближе и ближе. Орел не шевелился и не выказывал страха, будто ожидал моего прихода. Я протянул к орлу руки, и птица мирно прильнула ко мне. Еще одно поразительное событие этого поразительного дня. Несколько мгновений я держал орла и гладил его, а потом вдруг птица – и это было так же неожиданно, как и ее прежнее спокойствие, – начала яростно вырываться. Само собой, я моментально раскрыл объятия, но орел уже успел оцарапать мне грудь своим могучим клювом. Потом он улетел. Я долго смотрел птице вслед; можно сказать, частица меня улетела вместе с орлом.
– Взлетающий Орел, – раздался у меня за спиной голос Птицепес. Она видела все, что произошло. – Вот подходящее имя для тебя. Взлетающий Орел. Зачем иначе этот орел, прежде чем напасть на тебя, подошел к тебе? Это твое воинское имя и никак иначе, – добавила она.
– Взлетающий Орел, – громко сказал Джо-Сью. – Да.
– Этому имени нужно соответствовать, – сказала Птицепес.
– Да, – ответил я.
– И теперь самое время начать, – сказала она.
Птицепес легла на камень, с которого она наблюдала за моей встречей с орлом, и высоко задрала свою потрепанную юбку.
Так в один день я получил возможность жить вечно, нарушил закон аксона, получил благодаря знамению воинское имя и потерял девственность с собственной сестрой. По мне, так всего этого вполне достаточно для того, чтобы почувствовать: когда тебе исполняется двадцать один год, начинают происходить особенные вещи.
IV
Шаман вошел в вигвам Взлетающего Орла с магическим посохом в руках, которым он потряхивал с видом мрачного школьного учителя-садиста, полный глубокого сожаления о том горе, которое он любил причинять. Шаман говорил, что любит причинять боль другим, только когда его к этому вынуждает долг, потому что он любит свою работу. Шаман походил на огромного неуклюжего моржа c бусами, а Взлетающий Орел был для него напряженной, молчаливой и тихой устрицей.
– Прошу простить за вторжение, – скорбным голосом произнес шаман. – Но мне кажется, нам нужно обсудить одно деликатное дело…
(Взлетающий Орел обратил внимание на рот шамана – по его углам была видна слюна.)
– Гм, – продолжил шаман. – Не знаешь ли ты случайно, где… она?
Как и большинство аксона, шаман не хотел признавать право Птицепес на воинское имя; и так же, как большинство аксона, он забыл, как ее звали раньше.
– Нет, – ответил Взлетающий Орел. – Но здесь ее нет. У аксона ее нет.
– Совершенно верно. Надеюсь, ты понимаешь, что это ставит нас с тобой в довольно неловкое положение? По отношению к закону, так сказать.
Все было очень просто. Исчезновение Птицепес означало, что Взлетающий Орел, следующий за ней по старшинству и единственный член ее семьи, должен держать ответ перед племенем. Поскольку нарушительницу закона нельзя было наказать, ее вина ложилась на Взлетающего Орла. Наказание было только одно: изгнание.
То, что Птицепес сказала ему перед уходом, сводилось к следующему: «Сегодня я снова видела Сиспи. Мы уходим». Сказано это было еще в предрассветные часы. И только потом Взлетающий Орел сообразил, что лет ему сейчас ровно столько же, сколько было сестре в день, когда она впервые повстречала бродячего торговца. Тридцать четыре года, три месяца и четыре дня. Словно его будущее вдруг соприкоснулось с ее прошлым.
Уход сестры стал неожиданностью для Взлетающего Орла, однако они стали отдаляться друг от друга еще с тех пор, как он отказался выпить желтый Эликсир. Взлетающему Орлу было тошно видеть, что его сестра застыла в неизменном возрасте: каждая клетка день за днем в точности воспроизводилась, каждый выпавший волос на голове заменялся новым. Что касается Птицепес, то для нее видеть, как младший брат медленно, но неуклонно становится ее ровесником, было постоянным отказом от себя и от принятого ею когда-то решения. Знакомство с желтым Эликсиром стало главнейшим событием ее жизни, но тут Взлетающий Орел отказался следовать за ней.
Они даже несколько лет не занимались любовью; и им обоим очень этого не хватало. Теперь, подумал Взлетающий Орел, у нее есть Сиспи. Женщина бродячего торговца – какой грустный финал.
Шаман откашлялся. Взлетающий Орел заставил себя прислушаться к его витиеватым словоизлияниям.
– Здоровье, – сказал морж напыщенно, – очень хитрая штука. Ужасно хитрая. Весь фокус вот в чем: для полной уверенности нужно всегда оказываться на шаг впереди. Это еще сложнее, чем крадущийся микроб, если, конечно, ты понимаешь, о чем я. Нужно успеть поймать червя, прежде чем он извернется, хм-хм.
Аксона были просто одержимы здоровьем и чистотой. На эту тему у них в запасе имелось больше метафор, чем у самого дикого ипохондрика.
– Боюсь, что сейчас (лицо шамана превратилось в трагическую маску) остов преступления категорически против тебя, дружище.
– Состав, – подал голос Взлетающий Орел.
– Вот именно. Категорически против. Температура поднимается. Плато лихорадит, если ты улавливаешь мою мысль. Кое-кто даже советует прибегнуть к небольшому кровопусканию (губы шамана слегка скривились в изящном отвращении), но, конечно, я не совсем согласен с этими людьми. Прошу заметить, я понимаю их точку зрения. Просто не могу согласиться. Должно быть, мешает мое либеральное воспитание.
– Что вы предлагаете? – поинтересовался Взлетающий Орел.
– А? Что я предлагаю? Ага. Стало быть, ты хочешь это знать? Процитирую одну из заповедей аксона, и поправь меня, если я ошибаюсь: «Все, что Неаксона, Нечисто». Боюсь, мы не можем позволить заразе находиться здесь, пойми. Она распространяется быстрее лесного пожара. Не успеешь оглянуться, как, бац, появляется болезнь. Дело, естественно, не в тебе. Всегда думал, что ты скорее жертва, чем преступник. Но вот как все обернулось, и ничего не поделаешь, боюсь, из-за нее тебя ждет наказание. И если уж на то пошло, возможно, ты уже заражен.
– Так что вы предлагаете?
– Я тебе скажу. Я тебе СКАЖУ. Сегодня вечером, после наступления темноты – следишь за моей мыслью? – почему бы тебе не уйти куда глаза глядят? Это избавит всех нас от кучи неприятных сцен. Вот что я предлагаю. Подумай об этом. Мне очень жаль, что так вышло.
Оставшись в вигваме один, Взлетающий Орел откинул циновку и принялся копать ножом землю. Вскоре они обе уже были у него в руках: и желтая, и голубая.
– Если уж