Поэтому, когда она наконец сделала то, что всегда собиралась сделать, он был раскрыт, расслаблен, беспомощен.
Он лежал на спине. Свечи уже догорали, их сияние начало меркнуть. Исследование закончилось, время поцелуев, поглаживаний и покусываний прошло, она встала над ним на колени, золотой водопад волос покрыл ее склоненную к нему голову, подобно роскошной ржи, аквамариновые глаза скрылись под этой завесой, длинные руки принялись мять и стискивать маленькие торчащие груди, бедра слегка задрожали, когда она начала медленно опускаться на него, и вот он оказался в ней. Приподнявшись, она опустилась опять, поначалу медленно, невыносимо растягивая удовольствие, продлевая момент столкновения плоти о плоть, а потом стала не спеша набирать темп, медленно, очень медленно наращивая движения.
Она уже стонала («Как хорошо», – выдыхала она), они с силой бились друг о друга, финал был близок, очень близок, судорога уже поднималась внутри него, и вот наконец миг…
Лив рывком взметнулась вверх, без предупреждения, и встала на кровати, глядя на него сверху вниз, собранная, невозмутимая, и ее аквамариновые озера сияли торжеством.
– Не ты, а Лив расторгла эту связь! – провозгласила она.
Это была месть, зревшая многие века в голове у неподвижно сидящего в темноте изваяния. Теперь, одержимая, в яростном оцепенении, Лив свершила эту месть над Призраком Гримуса. Это было последнее унижение, удар в самую сердцевину его плотской гордости, единственного оставшегося у Орла достоинства. Он взглянул на возвышающуюся над ним валькирию, испепеляющую его мощью своей многовековой ненависти и, не в силах сдерживаться, беспомощно и печально излил свое бесплодное семя на простыни.
Вергилий Джонс спал, усевшись на корточки под деревом. Взлетающий Орел тоже спал, свернувшись в клубок под стеной черного дома. Когда они проснулись, то поняли, что до костей продрогли. Обоих била дрожь.
А разбудил их донесшийся из леса крик, в котором пополам смешались испуг и ликование. Взлетающий Орел мгновенно очнулся от сна и помчался на крик. Тучный и медленный Вергилий последовал за ним, часто моргая.
На опушке леса стояла Мидия, ее руки дрожали, но крепко сжимали свою добычу.
В руки к Мидии попалась угрюмая взъерошенная Птицепес.
Брат и сестра на мгновение замерли, оценивая ситуацию.
– Скажи этой глупой женщине отпустить меня, братик.
В голосе Птицепес не слышно было радости встречи.
– Взлетающий Орел, она неожиданно появилась прямо передо мной, – робко сказала Мидия. – Словно призрак. И я сразу же набросилась на нее и крепко схватила. Подумала, что ты захочешь поговорить с ней.
Это был действительно смелый поступок.
– Если ты видела, как я появилась из ниоткуда, то почему, по-твоему, я не могла бы точно так же исчезнуть? – спросила Мидию Птицепес. – В руках у тебя остался бы только воздух.
Мидия казалась озадаченной, но хватки не ослабила.
– Она права, Мидия, – подал голос Взлетающий Орел. – Если уж она здесь, то только потому, что хочет этого сама. Отпусти ее, и пускай объяснит, что привело ее сюда.
– Я не хочу быть здесь, – грубо сказала Птицепес. – Он послал меня, а сама бы я никогда не пришла.
– Тебя послал Гримус?
Это был голос Вергилия Джонса, пустой, недоверчивый.
– Не за тобой, – ответила она. – За ним. За Джо-Сью. Я здесь ни при чем, братик. Запомни это.
«Значит, Гримус сам захотел увидеть меня, – сказал себе Взлетающий Орел. – И никакого поединка двух воль не будет».
– Но почему?
И снова Вергилий Джонс озвучил мысли Взлетающего Орла.
– Не спрашивайте меня, – ответила Птицепес, наконец высвобождаясь из крепких объятий Мидии. – Я просто должна передать послание, а потом забрать Джо-Сью с собой.
Мидия хотела что-то сказать, но промолчала. Она была сильно встревожена.
– Ну что ж, – произнес Взлетающий Орел. – Передавай свое послание.
Птицепес нараспев заговорила заученным голосом. С первыми ее словами из дверей черного дома вышла фигура в черном и принялась слушать.
Гримус говорит:
– Спасибо вам всем за старания. Наблюдая за вами, я получил огромное удовольствие. Вергилию я приношу свои извинения. Мне пришлось затеять с ним игру в прятки. Возможно, немного жестокую, но без нее нельзя было обойтись.
Более всего я благодарен Лив Силвэн Джонс. Она сумела оставить след в душе мистера Орла, тем самым окончательно подготовив его ко встрече со мной. Теперь, думаю, он знает меня по-настоящему близко. А главное, его разум перешел из состояния, которое я бы назвал само-осознанностью, в состояние, которое я бы скромно обозначил как гримусо-осознанность. Именно такое состояние и подходит наилучшим образом для встречи со мной, и я еще раз должен поблагодарить всех вас: отсутствующего Николаса Деггла за то, что эта встреча вообще оказалась возможной, вас, Вергилий, за то, что вы так умело подвели мистера Орла к столкновению со мной, и вас, Лив, за то, что вы разрушили последний барьер, мешавший нашей встрече: его мужскую гордость. В каком-то смысле вы, Лив, и стали Вратами для мистера Орла. Теперь, после того как он прошел через тебя, он вполне может отправляться ко мне. Я очень взволнован: вероятно, это самое совершенное мое измерение.
Птицепес замолчала, опустила голову и спросила:
– Мы можем идти?
Вид сестры, такой грубой и недовольной, но одновременно такой рабски покорной и угодливой перед незримым хозяином, потряс и расстроил Взлетающего Орла. Это была не та Птицепес, которая добывала для него еду, защищала и воспитывала его. Это была тень той Птицепес, которую он знал. Что Гримус сделал с ней?
Лив чуть-чуть приподняла вуаль и злобно сплюнула себе под ноги.
– Не забудь, – торопливо сказал Взлетающему Орлу Вергилий Джонс. – Выжди подходящий момент.
Но жизнь больше не казалась Взлетающему Орлу такой ясной и простой. Любопытство и унижение прошлой ночи сильно пошатнули его решимость.
Мидия подошла к Взлетающему Орлу и тихо попросила:
– Возьми меня с собой.
Взлетающий Орел уже ничему