Мгновение спустя Лив Силвэн Джонс снова показалась на пороге. В правой руке она держала нож, при помощи которого вырезала из дерева, взятого у наступающего леса, несметное количество уродливых изображений. С ножом в руке Лив опустилась на землю.
Держа его правой рукой, она точно рассчитанным движением перерезала себе вены на левом запястье. Потом, переложив нож в левую руку, она столь же спокойно начала резать правое запястье.
Птицепес подошла и встала перед ней, ничего не говоря, просто наблюдая за происходящим. Лив Силвэн подняла на нее глаза.
– Все кончено, – произнесла она и кивнула в сторону дымного столба.
Как и Гримус, Лив выбрала для себя миг смерти. Смерть на горе Каф нужно выбрать. Определить, какой акт насилия над собственным телом ты предпочитаешь.
С преувеличенной тщательностью Лив провела лезвием ножа тонкую, сочащуюся линию у себя под подбородком – теперь у нее от уха до уха зиял второй, алый, рот.
Птицепес смотрела, как из него капает кровь.
На склоне горы, позади маленького дома, окрашенного в черный цвет, торчал холмик свежевырытой земли. На нем лежала деревянная резьба – уродливый череп с разинутым ртом.
Женщина в черных одеждах, с лицом, скрытым за черной вуалью, повернулась и, старательно избегая смотреть на поднимающийся над горой дым, вошла в дом, аккуратно села на единственный в комнате стул, стоящий посреди скопления грязи и плесени, и, замерев так, принялась тихо напевать древнюю, полузабытую песнь смерти индейцев аксона.
– Боже мой! – сказал Николас Деггл.
Вергилий Джонс медленно повернулся к нему.
– Моя палочка, – выдохнул Деггл. – Кусок стебля Розы. Она исчезла.
Деггл принялся лихорадочно шарить по всем закоулкам маленькой, покосившейся хижины. Вергилий выбрался из кресла-качалки и вышел во двор.
– Отличная работа, – тихо произнес он, глядя вверх на гору. – Отличная работа.
Вскоре из хижины появился Деггл.
– Моей палочки нигде нет, – растерянно сообщил он.
– Роза сломана, – ответил ему Вергилий.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, что Взлетающий Орел победил. Все удалось.
Николас Деггл бросился к лесу.
Через некоторое время он вернулся, потрясенный, растерянный.
– Вой исчез, – доложил он. – Путь свободен. Мы можем идти в К.
– Я собираюсь пойти к морю, – ответил Вергилий Джонс.
Мистер Вергилий Джонс, человек без друзей и обладатель языка, чуть великоватого для его рта, любил спуститься со своего утеса посидеть на берегу поутру в день Марса, чтобы выразить свою любовь к единственному пляжику острова Каф. Внизу утеса, под серебристо-серым зыбким прибрежным песком, покоилось тело миссис Долорес О'Тул.
Мистер Джонс стоял спиной к морю, лицом к лесистым склонам горы Каф, занимающей большую часть острова и оставляющей свободным только небольшой карниз прямо над берегом, где как раз и жили мистер Джонс и Долорес. Тело Долорес О'Тул покоилось между ним и вздымающимся склоном.
– Скучное, – пробормотал себе под нос мистер Джонс, стоя к морю спиной. – Скучное сегодня море.
«Так, так, так, – сказал себе ашквак Коакс. – Просто замечательный новый статус-кво. Взлетающий Орел и девушка Мидия вместо Гримуса и Птицепес. Птицепес вместо Лив. Эльфрида Грибб вместо Мидии. Вергилий Джонс снова вернулся в прибрежную хижину. Кроме того, есть и другие, более ранние перестановки: Алексей Черкасов вместо своего отца. Мистер Мунши вместо мистера Пейджа.
Но самое интересное – это судьба Розы. Без Розы Взлетающий Орел бессилен. Он должен будет навсегда остаться в изгнании на вершине горы. Пик Каф перестал быть олицетворением власти».
– Что ты теперь будешь делать? – спросила Мидия.
За стенами дома убийцы встретились с Гримусом в головном уборе из перьев.
Внутри дома, в потайной комнате, я (я-Орел) вступил в яростную схватку с я-Гримусом, находящимся внутри меня.
– Ты должен сохранить Розу, – говорил я-Гримус. – Она необходима для периодической Реконцептуализации острова. Я уже все тебе объяснял. Ты должен сохранить Розу. Релятивистская связь работает даже между разными измерениями. Они могут быть только двусторонними – как функции друг друга. Стоит разрушить Розу, исчезнет связь между нашим измерением и общим Континуумом измерений. Остров прекратит свое существование.
– Гримус применял Розу не по назначению, – напомнил я-Орел. – Провалы во времени – это доказательство того, что Роза одновременно повреждена и напряжена до предела. Мы не можем и дальше пользоваться Розой так, как это делал Гримус.
– Ашкваки придумали Розу для того, чтобы установить связь между измерениями, – воскликнул внутри меня я-Гримус. – Если ты разрушишь Розу, ты разрушишь наш мир. Абаж не может помыслить измерение без Предмета.
– Но он сказал, что может помыслить обитателя измерения, который придумает такую Концепцию, – отозвался я-Орел.
В ответ на это я-Гримус прекратил словесный поединок с я-Орлом и затопил меня мыслеформами. Благодаря Розе ты сможешь путешествовать, сообщили они и продемонстрировали я-Орлу тысячи прекрасных миров, тысячи удивительных вселенных, в которых стоило побывать. Благодаря Розе ты сможешь познать неизведанное, продолжали увещевать мыслеобразы и рассказали о сотне новых наук и сотне видов искусств, самых сливках множества галактик. Сейчас у тебя одна жизнь, не унимались мыслеформы, но при помощи Розы ты будешь способен проникнуть в тысячу тысяч других людей и стать ими, прожить бесконечное число жизней и, обретя мудрость и могущество, выстроить собственное существование. И мыслеформы показали я-Орлу кое-кого из тех, за кем Гримус наблюдал и кого хорошо понял, а также дали почувствовать радости и горести бесчисленных чужих судеб. И однажды, сказали мыслеформы, после того как ты сделаешь все, что хотел сделать, и станешь всем, чем хотел стать, ты сможешь передать этот высший дар другому человеку, выберешь, когда и как ты уйдешь, и подаришь Фениксу новую жизнь, новое начало.
Но я-Орел слишком многое повидал на острове Каф и за его пределами и слишком хорошо знал, как я-Гримус умеет разрушать жизни ради идеи. Для я-Гримуса самым важным на свете были открытия, знания, концепции. Я-Орел вспомнил о нескольких веках тщетных скитаний, предшествующих моему появлению на острове, вспомнил жителей К., чье существование было сведено к слепой философии чистого выживания, – всех этих людей, отчаянно цепляющихся за обрывки своей индивидуальности, но знающих в глубине души, что они бессильны изменить обстоятельства, в которых оказались. Совокупную силу безграничной власти, безграничного знания и отстраненного, абстрактного отношения к жизни, которое возвело власть и знание в ранг высших целей человечества, – эту силу я-Орел не мог принять. Я-Орел видел, что эта сила сделала с Вергилием Джонсом, с Долорес О'Тул, с Лив Джонс, с Птицепес, которая была его сестрой, пусть они и давно отдалились друг от друга. Нет, подумал я-Орел, Розу нельзя назвать высшим даром.
После этого всем спорам